Para bellum

Выпускал эти корабли всего один судостроительный завод, собирая на специально оборудованном стапеле только один корабль в один момент времени. Во всяком случае, пока. Но на этот стапель работал весь остальной завод, где изготавливали секции. Из-за чего месячный выпуск кораблей этого типа составлял 3 штуки или примерно по 10 дней на каждый. Причем, что примечательно, работы велись в относительно спокойном режиме. Никто никуда не бежал, не спешил и не суетился. Технология пока отрабатывалась. Так то, оценочно, в горизонте пары лет при необходимости можно было выйти на производительность 4–5 кораблей в месяц, не запуская параллельный сборочный стапель. Но даже эти 10 дней выглядели в глазах сторонних наблюдателей чем-то невероятным. Натуральной фантастикой. Чудом. Советским индустриальным чудом.

И это чудо было бы невозможным без разработки сварочного полуавтомата и бурного развития черной металлургии.

Полуавтомат сделали в рамках целевого НИКОР по заказу Фрунзе. Точно сформулированное задание, основанное на виденном не раз на производстве, сильно облегчило и упросило этот процесс.

А металлургия… она от Фрунзе почти что не требовала личного участия. Ее и так ударно развивали.

К лету 1930 году в Волжско-Камском промышленном районе действовало уже 17 относительно небольших металлургических предприятий, привязанных к почти бесплатной электроэнергии каскада плотин. Туда свозили рудный концентрат с горнорудных районов. И там его сначала обогащали, выплавляя качественную сталь. А потом и перерабатывали на разнообразный прокат.

Концентрат же завозился контейнерами, облегчающими перегрузку на участке железная дорога – река, а также общие затраты времени и ресурсов. Особенно времени. Но главное – это формировало высокую связанность экономики и производственных цепочек внутри страны. Что, в свою очередь, повышало прочность политической и хозяйственной интеграции общества. Фрунзе стремился к тому, чтобы внутри Союза не образовывалось автономных экономических районов, не нуждающихся в значительном взаимодействие с другими. Понятно, это влекло за собой определенные экономические издержки. Но вполне терпимые и компенсирующиеся более совершенной системой логистики. Более того, эти издержки провоцировали развитие смежных областей и в целом, плюс-минус сводились ситуацию по издержкам в ноль. Однако политические дивиденды от такого подхода сложно было переоценить. И ради них стоило бы идти даже на серьезные потери…

Все дело в том, что Михаил Васильевич, с высоты XXI века отчетливо видел сценарий, по которому в рамках Союза развалилась Российская Империя. Там ведь что было? Сначала Ленин-Сталин сформировали национальные элиты в рамках во многом искусственных национальных республик. Всячески разгоняя местный национализм в рамках политики коренизации. Потом Хрущев провел реформу совнархозов, что привело к получению этими национальными элитами автономных и во многом самодостаточных экономических зон. А потом было уже что-то поздно менять…

Из-за чего, где со второй половины 1960-х годов Союз был обречен. Национальные, а во многом и откровенно нацистские, элиты «внезапно» оказались слишком сильны и самодостаточны. И Хрущев, когда понял, что натворил, и Брежнев пытались реинтегрировать экономику обратно. Но национальные элиты их игнорировали и продолжали укреплять свои вотчины. Из-за чего уже во второй половине 1960-х годов единственным способом для возвращения утраченного внутреннего политического единства оставался террор. Откровенно лютый террор в духе 20-30-х годов, направленный на физическое уничтожение этих, потерявших все берега националистических элит.

Совершенно немыслимый шаг для Союза. Перечеркивающий все его усилия по взращиванию этих самых элит. Более того, даже если бы кто-то в руководстве Союза пошел на него, то получил полномасштабную Гражданскую войну и мощную интервенцию НАТО. То есть, катастрофу. Вот и тянули кота за всякие места, пытаясь «оттянуть конец» и лихорадочно найти какое-то решение того системного кризиса, в котором оказался Союз.

К 1991 же году ситуация зашла в тупик. Весь этот банкет с национальными республиками оплачивался за счет РСФСР и русского населения с самого начала. Что усилилось в период правления Брежнева и его последователей, которые были вынуждены по сути платить дань элитам национальных республик. А тут ресурсы кончились. Все. РСФСР больше не могла содержать всю эту «веселую компанию» и встал вопрос либо о полном экономическом крахе всего Союза с совершенно непредсказуемым эффектом ядерной вакханалии, либо о «сбросе с баланса» этих самых национальных республик, отправляя их жить «на одну зарплату».

Понятно, что не обошлось без предательства и разнообразной мерзости. И, в целом благополучный Союз не производил впечатление коллапсирующей структуры. Но… Развал его был обусловлен в первую очередь экономическими факторами и внутренней политикой, которые отличались крайним идеализмом и дуростью. И Михаил Васильевич, в силу своего понимания вопроса, пытался этому противостоять, ремонтируя конструкт Союза.