Para bellum (СИ)

— Мы так и будем разговаривать на пороге? — максимально добродушно улыбнувшись, спросил главный в этой паре ликвидаторов.

— Извините, конечно, проходите.

Они вошли.

Владелец жилья закрыл дверь, осмотревшись по сторонам. Мало кто по улице ходит. Вдруг его кредиторы? А где-то через минуту из-за двери послышался глухой удар. Челюсти правосудия сомкнулись на шее еще одного журналиста, поливавшего Союз помоями в годы минувшей войны.

Никто не забыт, ничто не забыто.

И Михаил Васильевич, как последовательный апологет свободы слова, считал, что говорить можно всякое. Если готов за это отвечать. Ведь именно в этом и заключается свобода слова. Каждый в праве без всяких ограничений наговорить себе на статью или даже на что-то большее…

***

Москва.

Очередная лаборатория.

Михаилу Васильевичу Фрунзе иногда казалось, что он с ума сойдет от всех эти научно-технических проектов. Понятно, самому их разрабатывать не требовалось. Но курирование требовало усилий и забивало голову всякой мутью.

Но кто кроме него?

Широкий кругозор из будущего открывал возможности для отсекания пустых исследований и концентрации скудных ресурсов на важном, нужном и полезном. Из-за чего советский НИОКР за последние пару лет демонстрировал просто взрывной рост эффективности…

Проблема дешевого и массового производства танков для народной милиции столкнулась с массой проблем. Очень разных. Главной из которых оказалась раскройка материала.

Как бы танк не делать — сваркой, литьем или штамповкой — избежать резки металла было никак. Причем резки чистой. Тут или раскройка листов, или подрезка лишнего с выведением поверхностей. Главное требовалось резать много и качественно. И не только тут требовалось. Металлообработка использовалась повсеместно. Например, для того же судостроения она выступала как бы не более важной задачей.

А как резали листы в те годы?

Самым прогрессивным методом являлась ацетилен-кислородный резак. Автоген. Хорошо. Но он грел метал сильно, и не очень быстрый. Да и не везде применим. Например, легированные стали попросту портились в местах резки из-за температур из-за выгорания легирующих компонентов рядом с место резки.

И не только.

Проблем — вагоны.

Что заставило Фрунзе начать искать новые методы и технологии для решения этой задачи…

Как и многие технари, выросшие в позднем Союзе, он читал всякие журналы научно-технического профиля. С детства. Поэтому «Юный техник» не прошел мимо него. Включая те номера, где приводилась модель простейшего лазера для изготовления дома.

Ярко. Просто. Доходчиво.

Вот о нем он и вспомнил. А потом, покопавшись у себя в голове, накидал общую принципиальную схему простейшего твердотельного рубинового лазера. Благо, что ее много где «рисовали».

Простейший лазер, полученный в 1960-х годах, представлял собой рубиновый стержень, газоразрядную лампу вокруг него для накачки, поджигающий электрод, парочку зеркал и корпус с системой охлаждения. Все перечисленное существовало в 1920-е годы. Например, на водородной горелке уже в 1907 году была изготовлена первая тонна искусственных рубинов, как раз подходящей формы. А газоразрядные лампы довольно широко в специальной технике использовались еще с XIX века, войдя в более-менее значимый обиход еще в 1860-е.

Оставалось только собрать это все в единую конструкцию.

Так что «кинув клич» и «отсеяв» из студентов технических ВУЗов увлеченных оптикой ребят с горящими глазами, он собрал из них рабочую группу. Лично поставил задачу, вручив свои наброски и идея по лазерам. Распорядился выдать все необходимое… И, как итог, в самые сжатые сроки первый образец лазера был построен. Слабенький. Но его хватило, чтобы продемонстрировать возможности точной раскройки металла. Пусть пока и фольги. После чего группу преобразовали в КБ, усилили специалистами, прежде всего технологами, и отправили «пилить» нормальный лазер для промышленного применения. Хотя бы в 20–30 кВт…

Фрунзе был уверен — сделают.

Обязательно сделают.

Вопрос только когда и по какой цене. Но для каких-то важных задач в любом случае его можно будет применять. Понимая определенную размытость и неоднозначные горизонты решения данной задачи, Фрунзе не стал складывать все яйца в одни трусы. И попытался «прокачать» еще одно направление, пригодное для раскройки металла. В гидроабразивную резку, которая уже существовала. Точнее гидрорезка, без абразива. Опыты по добавлению песка только шли, причем вяло. Вот Михаил Васильевич в нее и вкладывался.

Рез чистый. Металл не нагревался. Производительность достаточно высокая. Хотя, когда получится сделать рабочие промышленные образцы нужной мощности — вопрос. Да и сама процедура в плане резки более сложная. Так как давления большие и, скорее всего придется делать подвижный стол, что далеко не везде применимо.

Очень хотелось получить плазменные резаки. Но тут без вариантов. Кроме самой идеи Фрунзе просто не помнил, как они устроены. А теоретическая база по этому вопросу была равна нулю в это время. По лазерам тоже, но там он за счет «инсайда» закрывал задачу. Тут же…

Просто шаром покати.