Пара для чудовища

Мне неуютно от того, насколько близко он стоит и пристально смотрит. Внутри прямо все переворачивается и становится трудно дышать. И опять жар слегка утихает, выпуская вперед раздражительность.

Я приподнимаюсь, подталкивая подушку под спину. Бросаю на дракона взгляд исподлобья.

– Мне лучше, спасибо.

Он отходит к каминной полке, зажигает свечи, стоящие на ней. Снимает сюртук, расстегивает ворот и рукава рубашки. Тянет руку к маске, но задерживается и опускает ее обратно. Оборачивается.

На его шее и запястьях я замечаю темные полосы шрамов, исчезающие за черной тканью. Слежу за его движениями, ощущая, как узел напряжения в животе затягивается все туже и туже. В какой-то момент пересыхает горло и срочно хочется чего-нибудь выпить. Тянусь к стакану с водой, оставленному на столике рядом с кроватью, делаю несколько глотков.

– На самом деле слабость почти прошла, – уточняю, чтобы нарушить тишину. – Лекарства справляются с болью в мышцах. Меня мучает только жар.

Рэйзор вновь движется к кровати, и я крепче стискиваю пальцы на прохладном стекле. Отпиваю еще немного и продолжаю говорить:

– Кажется, что по венам течет жидкий огонь. Он концентрируется в груди, а затем стекает в живот. Эту болезненность зелья не убирают.

Дракон забирает стакан и ставит его обратно на столик.

– А еще я чувствую раздражение и злость. Я злюсь на тебя, Рэйзор. Очень сильно.

– Знаю, – проговаривает он.

Садится рядом, поверх одеяла.

Меня словно током простреливает от этого действия! Стараюсь отодвинуться, благо ширина кровати позволяет. Но далеко отползти не получается, Рэйзор ложится и одним движением притягивает к себе.

– Что ты д-делаешь? – судорожно выдыхаю я, пытаясь оттолкнуть его.

В мыслях моментально проносятся варианты дальнейших действий, и все они вертятся вокруг одного и того же. Муж решил продолжить брачную ночь! Потому спрашивает, как я себя чувствую. Но еще одной порции колдовства, которой он снова хочет поделиться со мной, я просто не выдержу!

– Успокойся, Алайна, – тянет он, настойчиво придвигая ближе.

Обнимает одной рукой за плечи и прижимает к груди. Второй поправляет сползшее на бедра одеяло. Я растерянно замираю. Вдыхаю запах морозной хвои и концентрируюсь на ощущениях.

Болезненного жара практически нет.

Боль исчезает. Мышцы разом расслабляются, и меня окутывает странное состояние умиротворения. Оно подобно глотку свежего воздуха после подъема с большой глубины.

– А сейчас как себя чувствуешь? – тихо спрашивает Рэйзор.

Я ничего не отвечаю. Не из вредности, а просто потому, что не хочется шевелиться. Прикрываю тяжелеющие веки и медленно погружаюсь в сон. Впервые за двое суток.

А когда просыпаюсь, чувствую себя удивительно хорошо.

Даже прекрасно!

Первое, что делаю, – тихонечко отодвигаюсь от мужа и сползаю с кровати. Задерживаю взгляд на его лице, подавляя лютое желание протянуть руку и снять маску. Но меня кое-что отвлекает. Тусклое свечение со стороны камина. Вернее, стола рядом с ним.

За окном темно, а свечи, зажженные Рэйзором, еще не догорели. Удивительно, как быстро я восстановилась… Даже ночи не потребовалось. А вот дракон спит без задних ног.

На цыпочках иду к свету и понимаю, что исходит он от письма. Внутри все переворачивается от предчувствия нехорошего. Подбегаю, хватаю бумагу. Мое имя, вписанное в графу гранта, мигает, источая то самое свечение. И, кажется, становится с каждой секундой все тусклее и тусклее.

Неужели льготное место могут отдать кому-то другому? Ну конечно… Если претендент не является, его легко заменяют. А я наивно считала, что меня будут искать.

К горлу подкатывает ком.

– Нет-нет, – шепчу, крепче сжимая пальцы. – Я же согласна! Я хочу воспользоваться этой возможностью. Возьмите меня!

Лист растворяется в руках, осыпаясь на столешницу мерцающими звездочками. Я едва не плачу от обиды! Натянутая в груди струна вот-вот лопнет, и перебужу своим воплем весь замок.

Но вдруг что-то невидимое вонзается в живот! Я резко выдыхаю, хватаясь почему-то за сердце.

Рывок!

Меня подбрасывает вверх и швыряет прямиком в стену. Вскидываю руки, зажмуриваюсь, но удара не следует. Движение резко обрывается, ноги касаются холодного пола, а в комнате становится слишком светло.

Открываю глаза и пораженно замираю.

Я уже не в спальне. А в центре большого зала, напротив длинного стола приемной комиссии. Как это понимаю? В креслах с высокими спинками сидят важные старички в очках и мантиях. Среди них есть один помоложе, но тоже с моноклем на глазу. И женщина лет сорока с возмутительно яркими сиреневыми волосами.

Все как один смотрят на меня.

А я босиком и в ночной рубашке не первой свежести. На голове кавардак, в мыслях – еще больший. Обхватываю себя за плечи, делаю два шага назад. В кого-то врезаюсь, пугаюсь и тут же отскакиваю в сторону.

Толстяк в мантии такого же цвета, что и волосы единственной дамы за столом, смущенно улыбается. На вид он моего возраста, только размерами в три меня. Или даже четыре.

– Так понимаю, это та самая опоздавшая льготница? – спрашивает один из старичков противным скрипучим голосом.