Пара для дракона, или рецепт идеального глинтвейна

— Ну, я хочу сказать… с тех пор, как ты явился сюда, мне кажется, что я в сказке, — Ирейн тихо закашлялась, но все же продолжила. — Той самой, где у героини великая магия, увлекательные приключения, тайна рождения (она ведь непременно имеет знатное происхождение!), а родители… Ну, если и умерли, то убил их злобный и жестокий злодей, которому потом можно радостно мстить — и от этого наверняка проще. А как можно победить то, что невидимо и неосязаемо? Или собственной магии, из-за которой это все произошло, мстить? Это все как-то глупо. Знаешь, — продолжила она. — Я ненавижу себя за то, что испытала облегчение, когда она все же ушла к Предвечной. Подумала: "Вот мы и отмучились" — а потом мне стало страшно, а ещё стыдно. Она звала меня… точнее как, она смотрела на меня, но не узнавала, и продолжала звать свою дочь, Ирейн. Это было какое-то безумие. И знаешь, самое обидное, что о таких вещах по большему счету не поговоришь ни с кем, не объяснишь, они вроде как закономерны и обыденны, разве нет? Папа мог от этого сбежать — в работу, в выпивку, в дела трактира, но у меня в глазах общества и своих собственных не было такого права. И это нормально для женщины — быть сиделкой, верить некоторым, так это чуть ли не одно из наших призваний. И я не жалею, просто прошло столько лет, а мне все ещё чудится, как она зовёт меня. Представляешь? Смотрит сквозь, не узнает и зовёт, умоляет о помощи. Знаешь… там, в воде, перед самым концом, мне почудился её голос.

Тир молчал, просто мысленно тянулся вперёд, буквально на своей шкуре ощущая эмоции, захлёстывающие его пару. Он позволял им проходить сквозь себя, стараясь не задерживать внимание на мелькающих перед глазами образах — он уже не мог их изменить, как бы ни хотел.

Дракону было грустно и горько понимать, насколько же Ирейн привыкла быть одна, взваливать на свои плечи непосильную ношу и волочь её, не особенно и рассчитывая на помощь с чьей-либо стороны. Её самоощущение чем-то напомнило ему чувства оказавшегося в окружении солдата, точно и наверняка знающего, что подмога не придёт. Да и, если подумать, разве жизнь человеческой женщины — не поле боя? Как и любая жизнь, в принципе. Но к женским, бытовым и житейским проблемам он, как и большинство ему подобных, всегда относился… снисходительно. Да и как же иначе, когда ты — дракон, княжеский сын, один из мужчин, творящих большую политику? У него никогда не было простых человеческих проблем. Откуда бы им взяться?

— Извини, — сказала между тем пара, тихо всхлипнув. — Я обычно не веду себя так.

И Тир с нарастающим изумлением, страхом и возмущением ощутил, как связь снова прерывается. Она перекрыла её! Сама! Он вскинулся было, но тут же себя затормозил: его девочка не осознавала, что делает. Да она даже о специфике своего дара ничего не знала, куда уж там уметь сознательно им пользоваться! Нет, в данном случае реакция была инстинктивной.

Проблема в том, что она не доверяла ему до сих пор. И можно ли её за это винить? Это высшие расы полагают доверие к истинной паре само собой разумеющимся (и то не всегда, многие считают это принуждением и сопротивляются, тот же Ар — хороший пример). С людьми сложнее. В них магией не был предусмотрен тот самый механизм, притягивающий к паре как магнитом, у них не было априорной веры совместимому партнёру — по крайней мере, не в той степени, что у оборотней, демонов или драконов. Ар был по-своему прав, предупреждая, что с человеком будет сложнее: человеческое доверие ещё надо заслужить.

— Не закрывайся от меня, — попросил он мягко, наклонился, поцеловал — осторожно и нежно. — Тебе не обязтельно со мной прятать слабости и быть сильной. У нас есть для этих целей я. Ты же видела, какой я в драконьем обличьи? Большой и страшный.

— Не наговаривай, — хмыкнула она сквозь слёзы. — Из тебя получается очень милый дракон.

— Тебе можно так думать, — покивал князь с улыбкой. — Даже вообще-то нужно. Но вот кому другому я вполне могу провести экскурсию на тему "Дракон. Вид изнутри. Вы можете защитить диссертацию, пока перевариваетесь".

— Тир!

— Что?!

— Мне больно смеяться!

— А вот нечего было всяким убийцам под руку попадаться, — возопил он с деланным возмущением, незаметно усиливая потоки целительской магии. — И вообще, ты меня сбиваешь с умной мысли!

— Ты себя, кажись, переоцениваешь, — фыркнула она. — У тебя — и умные мысли. Откуда?

— А я-то думал, что ты любишь меня за мой несомненно высокий интеллект, — скорчил князь обиженную гримасу.

— Нет, в первую очередь за то, что ты хорош в постели, — отозвалась пара в тон ему.

В каждой шутке есть доля шутки, так? Не идеально, но уже неплохо.

— Ну, коль уж я хорош в постели, то прямо тут и полежу, — с этими словами он упал рядом с ней и тут же обнял, стараясь, чтобы выверенное движение казалось небрежным со стороны — ей не стоит знать, как сильно он опасается случайно навредить.

— Наглый, — буркнула его пара возмущенно, но сложно обмануть того, кто слышит сердцебиение.

— Расскажи о себе ещё, — попросил он мягко.