Пара интересных: пёс и кот

– Мне кажется, вы заняли мой почтовый ящик, – не выдержал Гризаиль.

– Вам не кажется, все так и есть, – ответил Гузи.

– Вы не могли бы освободить от себя мой почтовый ящик?

– Увы.

– Это еще почему? – недоумевал Гризайль.

– Он мне нравится, – парировал гость.

– Мне кажется…

– Вам стоит перекреститься, – прервал признание Гризаиля Гузи.

От такого хамства глаза Мейн Куна округлись подобно раскатанным оладушкам, что готовила сейчас миссис Лойс на кухне дочери.

– Ты, как я понимаю, новенький, – дерзкий переход на «ты» уничтожил все шансы Гузи на примирение с Гризаилем, – меня зовут Гузи, – горделиво представился он, – или Циничный Котик, – добавил кот, – я читаю письма, – пояснил уже Гузи, – этим я живу и зарабатываю себе на высокое положение в кошачьем сообществе этого города. Я знаю все и обо всех. Совсем скоро, – кот отвернулся в сторону, откуда начал доноситься напев какой-то песни, – почти сейчас, – обратился он уже к Гризайлю, – я узнаю все и о тебе, мой милый друг. И о твоем хозяине. От этого не убежишь, – безразлично закончил он.

Гризайль пребывал в оцепенении от самоуверенности этого мелко породистого Гузи! Сиамская порода никогда не вызывала у нашего кота ни малейшего уважения. Мелкие, худые, с встроенным в мозг комплексом «маленького царька» коты – так он представлял себе собратьев Гузи.

Наш Мейн Кун считал, что единственным хозяином положения может выступать он – Гризаиль. Так было в нескольких центральных районах Лондона. Города, способного проглотить Линкольн и прибавить себе, от силы, пару станций метро. Кто этот Гузи вообще такой? Как он смеет вносить в планы Гризаиля смуту?

Помимо природного превосходства породы Гризаиля над Гузи, существовала необходимость поддерживания имиджа «блаженного кота» и только в крайнем случае образа «ночного охотника». Сейчас Гризаиль был далёк от блаженности, а охотничьи инстинкты пребывали в глубокой спячке – служение во благо Человека делало кота уязвимым. Гризаилю оставалось успокоится и делать вид, что он блажен, как никогда. Иная проблема заключалась в пристальном взгляде этого Гузи. Позже страх быть пойманным у «человека на посылках» перерастет в паранойю. А пока – Гризайль умеючи отфутболивал нападки Гузи.

– Единственное, что отгораживает тебя от верной смерти – это мое хорошее настроение сегодня. В Лондоне я порвал на части соседского кота, просто посмотревшего масленым взглядом на мою кошечку. После нашей встречи он вернулся к хозяевам с разодранным ухом, вырванным клоком шерсти с левого бока и расцарапанной в мясо мордой. Его людям пришлось нанять своему питомцу ветеринара, чтобы тот провел анализы или даже назначил лечение. В любом случае, кот, осмелившийся посягнуть на мою территорию, подлежит немедленному устранению. Я могу смыть эту лже-царскую ухмылку с твоего лица за считанные секунды. Мои размеры и навыки позволят сделать из тебя чучело быстрее, чем ты успеешь моргнуть. Другое дело – я не хочу пачкать лапы – он театрально всплеснул лапкой, – сегодня я позволю тебе занять мой почтовый ящик – уйду в нужном мне направлении для свершения новых подвигов. В следующий раз я за себя не отвечаю, – ледяным тоном солгал кот, – смяукнул? – не дождавшись ответа, Гризаиль метнулся с места куда-то в сторону Бертон-роуд.

– Спасибо за предоставленную информацию, – еле звучно ответил Гузи.

Впервые его циничный ум не смог подобрать подобающего ответа, все нейрончики его мозга были заняты «обмозгованием» в совершенстве нового для их хозяина факта: на Маунт-стрит появился некто более дерзкий, чем сам Гузи. Проблема была, правда, не только в этом. В походке Гризайля, взгляде и даже в его манере держаться, Гузи заметил все признаки… глубокой сознательности. Подобное свойственно собакам. Но не котам. Коты идут туда, куда идут. Чаще всего они даже не идут и не бегут. Они крадутся. Тайна обязательная доминанта всего того, что делает кот. Иная ситуация обстояла с Гризайлем. С ним все было непросто. Он излучал стойкую целеустремленность. Он не думал о том, что на него смотрят или хуже – наблюдают. Будто на плечах этого кота висит крест, видимые лишь ему одному.

С такой грациозностью он поднимал и опускал лапы в процессе ходьбы. С таким упорством, не замечая ничего вокруг, он стремился куда-то. И вовсе не ради лакомства или поощрения. Этот кот был независим от подобных вещей. В каждом его движении Гузи видел трепетное предвкушение.

Предвкушение чего? Узнать это ему было не суждено. Котика это одновременно радовало и расстраивало. Безусловно, он всегда был «за» все новое, о чем можно было бы не просто думать, но размышлять, анализировать, подытоживать. Короче, он был рад иметь информацию, которую можно было бы использовать для шантажа, слежки и циничных замечаний. С другой стороны, раскусить Гризаиля, казалось Гузи, будет сто крат сложнее, чем это было со всеми остальными его объектами.