Пара совпадений

С раннего утра мы гуляли по той набережной, ели сладкую вату и пили какао, а потом попросили прохожего нас сфотографировать. Мама потом в шутку ругалась, утверждая, что получилась на фотографии слишком старой, а я, смеясь, уверяла её, что фото вышло отличным. Приятное тепло разлилось по телу, стоило мне погрузиться мыслями в тот солнечный день.

– Это она. – Я и не заметила, что мужчина смотрит через моё плечо в экран телефона. Его глаза округлились от удивления. – Чёрт побери, это и вправду она!

Я удивилась не меньше.

– И что теперь? Хочешь увидеться с ней?

– Не думаю… – Мой собеседник нахмурился. – Скорее нет, чем да. Я помню её как отличную женщину, но… слишком смешанные чувства. Не уверен, что хочу вспоминать прошлое.

– А разве ты не вспоминаешь прошлое круглыми сутками? По-моему, в этом как раз и заключается твоя проблема.

Взгляд светлых глаз, прищурившись, уставился на меня.

– Не надо делать вид, будто знаешь лучше меня, что происходит в моей голове.

– Я и не делаю вид. Я просто знаю, о чём ты постоянно говоришь, когда напьёшься, и это позволяет мне делать кое-какие выводы.

Мужчина тяжко вздохнул, осознавая, что вновь проигал. Складывалось впечатление, что последние несколько месяцев после трагедии прошли для него как сон, который он помнил мутными обрывками и никак не мог проснуться.

– Иногда я жалею, что когда-то был так счастлив. Не будь у меня всего этого, не было бы так больно это терять.

Глава 5. Бумажка с адресом

Солнце всё ещё пряталось за густой пеленой кудрявых дождевых туч, когда мы вышли из подъезда панельной многоэтажки на пустующую улицу, пахнущую прохладным утром. Мужчина вышагивал рядом, в дорогом чёрном пальто, чинно и спокойно – и со стороны просто невозможно было сказать, что этот человек разбит на куски.

– Не уверена, что мать будет рада видеть тебя. – Прохладный ветер растрепал мои светлые волосы, а затем заботливо опустил обратно на плечи. – Судя по тому, что спустя полгода мы ни разу не обсуждали случившееся, она не очень хочет вспоминать об этом.

Мужчина обернулся на меня. В его взгляде замерло ледяное спокойствие.

– Как и я. Но я почти не сомневаюсь в том, что она – как и я – сама постоянно об этом думает.

Мы направлялись к нашему с матерью дому, и с каждым шагом мне становилось всё тяжелее от мыслей о возвращении. Наверное может показаться, что я ненавижу свою мать или злюсь на неё, но это не так. Всё намного хуже, ведь я люблю её, искренне люблю, так сильно, как только дочь может любить женщину, вырастившую её в любви и теплоте. Однако это не отменяет того факта, что мне невероятно тяжело уживаться с той, кем она стала за эти полгода. Холодная, безэмоциональная, абсолютно отстранённая и будто бы чужая. Я по прежнему люблю эту женщину, но я больше её не знаю, а она не торопится со мной знакомиться.

Оставшийся путь прошёл в молчании, которую прервал писк домофона, открывающего нам дверь. В подъезде было теплее, но меня почему-то трясло – наверное, уже не от холода. Непонятно почему, но я жутко нервничала, аж до разрядов тока в кончиках пальцев. Я всё боялась, что произойдёт нечто страшное, и не была уверена в необходимости этой встречи. Однако, пути назад не было. Нет, он был, конечно, но я уже решилась и не видела веской причины отступать.

Звонок, и за дверью послышался слабый шум. Через минуту на пороге возникла женщина в инвалидном кресле. Волнистые каштановые волосы, янтарные глаза, – как у меня, только более тёмного оттенка – тонкие руки и светлая кожа. Удивлённое лицо с бледной россыпью веснушек на щеках – очень красивое, даже сейчас, ставшее худым и тусклым.

– Привет, мам. – Я осторожно улыбнулась, но мама, похоже, не обратила на меня никакого внимания. Её взгляд был приковал только к стоящему на пороге человеку. Мужчина, в свою очередь, тоже не отводил взгляда от женщины в кресле. Они не улыбнулись друг другу, как старые знакомые при встрече, не пожали руки и даже не поздоровались, лишь обменялись короткими кивками.

Кресло отъехало от входа, пропуская нас внутрь.

– Проходите.

Взгляд матери был хмурым, когда мы заходили в маленькую квартирку, наполненную запахом лекарств. Этот аромат всегда вселял тревогу, заставлял чувствовать безнадёжность и какой-то непроглядный мрак, и даже сейчас, спустя полгода, я до сих пор к нему не привыкла.

Мама попросила меня заварить чай, а сама позвала моего спутника в гостиную и закрыла за собой дверь. Конечно, разговор без посторонних! Чёрт возьми, это я привела сюда этого человека – неужели мне нельзя там присутствовать? Иногда у меня складывается впечатление, что моя мать считает меня десятилетней дурочкой со слабой психикой и боится говорить при мне всякие «нехорошие вещи».