Парабеллум. СССР, XXII век. Война в космосе (сборник)

Со стороны казалось, что Бородин задался целью выпить все запасы алкоголя на «Хламе». Ему было решительно наплевать на окружавший его мир, на звезды, на Родину, на самого себя. День за днем он проводил, опустошая одну бутыль за другой, пока старикам не надоело следить за этим вялотекущим самоуничтожением. Как сказал Черный Боб, небесные рыбаки против. Остальные согласились и с Бобом, и с рыбаками.

Первые попытки вразумить Михаила, естественно, никакого действия не возымели – Доктор соглашался со всеми доводами Черного Боба и компании, но твердо продолжал гнуть свою линию. Бородин был уверен, что очень скоро старикам надоест и они оставят бесплодные попытки вернуть Михаила к жизни, но упорные деды приходили к Доктору каждый день, и постепенно он начал с ними соглашаться уже не автоматически, а даже вникая в то, что они говорили.

В конце концов Черный Боб пришел к Бородину, устало посмотрел в глаза и просто сказал:

– Подумай о детях. Они ведь каждое твое слово ловят. Давай, сынок, возвращайся. Ты нам нужен.

Дети на «Хламе» были если не фантастической редкостью, то настоящим сокровищем, поэтому к их воспитанию подошли серьезно – Доктор и еще пятеро стариков организовали школу, где худо-бедно давали сорванцам минимум образования. В свободное от школы время Доктор ковырялся в саду, под который отдали один из проржавевших на нет космических грузовиков-дальнобойщиков.

Когда Доктор был не Михаилом Валентиновичем, а просто Мишкой – веселым мальчуганом и гордостью семьи, – вечерами бабушка садилась у его кроватки и бралась за очередной рассказ. Выдуманные истории разбавлялись воспоминаниями о собственной молодости, а приключения Никиты Кожемяки и Алеши Поповича перемежались красочными описаниями побед Красной Армии на Марсе и Луне, опасностей при колонизации планет Солнечной системы и невзгод первых поселенцев.

Как-то вечером, от нечего делать, Доктор сел за компьютер и записал одну из бабушкиных историй. Потом еще одну. И еще… Затем настал черед его собственных приключений. Для Бородина это превратилось в своеобразный ритуал, этакий фотоальбом с вставками из мифов и легенд. Когда запас историй иссяк, Михаил решил придумать что-нибудь сам. Стер запись сразу же по прочтении, потому что рассказ ему категорически не понравился. Потом Доктор вывел для себя формулу: он забивал в память компьютера различные «запчасти» и осколки истории, после чего планомерно и методично «причесывал» эти обрывки, собирая мозаику воедино, доводил до ума и всю оставшуюся неделю любовался созданным полотном очередного рассказа.

В конце концов Михаил решился.

Однажды Бородин принес на эти посиделки микрофон, вместе с Черным Бобом они подключились к системе общекорабельной связи и…

– Сейчас дядя Миша расскажет вам сказку на ночь.

Повстанцы спрятали своих детей в катакомбах под городом, снабдив их консервами, водой и прочими припасами примерно на месяц. Сейчас дети вжимались в угол, затравленно глядя на двух взрослых в доспехах и с бластерами. А взрослые пытались решить, что же делать с этой находкой. С одной стороны, приказ гласил, что город должен быть ПОЛНОСТЬЮ очищен от бандитов, включая стариков, женщин и детей, и если они с лейтенантом доложат о спрятанных в катакомбах детишках, то вердикт будет однозначен. С другой стороны, какими бы идеальными солдатами они ни были, Доктор с Тираном по-прежнему оставались людьми…

– Так, – Филоненко все-таки решился. – Ты сейчас берешь детей и сажаешь их в капсулу. Она рассчитана на один прыжок в подпространстве. Выбирай любую точку. Я вырезаю записи этого разговора, докладываю, что ты попал в ловушку в катакомбах, тебя включают в список потерь… Ситуация ясна?

– Так точно, лейтенант, – отчеканил Доктор.

Он посмотрел в глаза напарнику, кивнул…

– Чего расселись?! – гаркнул Тиран на ребятишек. – Бегом за этим чудовищем. Слушаться его, если жизнь дорога!

Можно сказать, что, оказавшись на «Хламе», Доктор нашел себя. Он вел тихую и спокойную жизнь, никто не интересовался, кем он был, чем занимался… А затем потихоньку стали уходить те, кто встретил его и детей, кто помнил, как он появился на этой дрейфующей куче мусора, кто рассказывал ему истории и легенды.

Дети выросли, «дядя Миша» как-то незаметно стал «дедушкой Мишей», и каждый вечер кто-нибудь из его сорванцов подбегал и начинал канючить. Каждый вечер Михаил ухмылялся в бороду, переключал тумблер, и тогда динамики по всему «Хламу» принимались тихо покашливать, посмеиваться, проползая по всем коридорам, протискиваясь сквозь перегородки, броню, обшивку, обыкновенный мусор…

Старика слушали если не все, то большая часть «Хлама». Это стало не просто развлечением, а своего рода традицией, данью уважения старому вояке. Михаил Валентинович Бородин был одним из старейших жителей «Хлама» и, безусловно, самым уважаемым. Никто не помнил, как он здесь появился и почему решил пустить корни на этом островке безобидных отщепенцев.

– … но если в любой переделке стараться не выжить и победить, а просто оставаться человеком, выжить можно везде, – закончил Михаил свою очередную сказку.