Парад планет

— Да нельзя же мне, — сказал Валерик, — у меня гланды.

— Какие еще гланды? Все твоя мама болезни изобретает. Ешь, говорю, не жди. Мы ей не скажем.

— Нет, — отрезал Валерик.

— Что — нет? «Нет» да «нет»! — рассердился Виктор. — Я разрешаю, понял? Отец разрешил.

Валерик кивнул послушно, но к мороженому не притронулся, стоял, переминаясь с ноги на ногу. Виктор смотрел на него с недоброй улыбкой.

— Ну-ну, ты, я гляжу, умник… — Он отобрал у сына эскимо, швырнул в урну.

Тут прозвенел звонок, распахнулись двери зала. Виктор с Валериком вошли, стали искать свои места. Здесь, в сутолоке прохода, Виктор лицом к лицу столкнулся с долговязым парнем в куртке. Парень кивнул, улыбнулся даже и, подхватив под руку свою спутницу, растворился в толчее. Виктор кивнул в ответ по инерции, и лишь потом, спустя мгновение, дошло, осенило: Стрижак!

Виктор запоздало обернулся… Тут сын нетерпеливо дернул за руку, они стали пробираться между рядами.

Начался фильм. Виктор услышал, как вместе с залом заливисто смеялся Валерик. Сам же он никак не мог успокоиться, все ерзал, вертел головой, шарил глазами в полутьме. И наконец отыскал. Стрижак сидел в кресле, по-хозяйски водрузив руку на плечо своей спутницы. А спутницей его, между прочим, была та самая, что однажды, мартовским вечером, сидела на скамейке в парке. Сидела в обнимку с Беликовым…

Потом, уже на улице, в толпе, он ждал Стрижака. Тот увидел его первым, снова кивнул, прошел было несколько шагов, остановился:

— Что?

— Ничего, — сказал Виктор. — Не узнаете, что ли? — Это относилось к девушке.

Та неопределенно пожала плечами.

— Пап, пойдем! — Валерик тянул отца за руку.

Но Виктор не спешил уходить. Что-то еще терзало его.

— Ну а как дружок-то? Отбывает?

— Отбывает, — согласился Стрижак.

— Где ж это он у вас?

— А близко тут, в Лубенцах. Варежки шьет.

— Хорошо вы его упрятали, — посмотрев на девушку, сказал Виктор.

— Почему ж мы? Ты его упрятал, — спокойно отвечал Стрижак.

— Я? Я-то здесь при чем? — пожал плечами Виктор.

— Ну а кто же тогда?

— Он здесь ни при чем, — вмешалась девушка. — Жизнь человеку сломал. Ни при чем, конечно.

— Я, что ли, приговор писал? — сказал Виктор.

Стрижак только усмехнулся в ответ, махнул рукой.

— Ты подожди, парень, — остановил его Виктор. — Ты говори, да не заговаривайся, понял? Это мы видели, как ты с мамашей своей выкручивался, за счет кого и чего… А я лично слова лишнего не сказал, только на вопросы…

— Слышали мы ваши ответы, слышали, — сказала девушка.

Виктор не сразу нашелся что ответить, потом крикнул — уже вслед удалявшейся парочке:

— Больше мне не попадайтесь!

— Ладно, переедем в другой город, — отозвался Стрижак.

Мотоциклист погасил скорость, осторожно съехал с шоссе на проселочную дорогу, двинулся не спеша, то опускаясь в выбоины, то вдруг выпрыгивая. Так, проскакав медленным галопом, он в облаке пыли наконец вкатился на улицу поселка. Здесь Виктор снова прибавил газу, помчался по асфальту. Остановился у домика с террасой, у самого крыльца, снял оранжевый шлем…

Он не успел даже заглушить мотор, а на крыльце уже выросла фигура крепкого старика, о котором и не скажешь, что он старик, — крепкого человека лет шестидесяти, в пиджаке с орденскими планками. Это и был крестный.

— А я думаю: кто тут тарахтит, — сказал он дружески. — За версту твою тарахтелку угадал… Ну, давай поцелуемся, что ли…

Потом они сидели с удочками на берегу реки. Крестный был все еще в пиджаке, несмотря на жаркий полдень, и в очках — сейчас он насаживал непослушными пальцами наживу на крючок.

— Ты что это, дядя Коля, при полном параде? — поинтересовался Виктор.

— Ордена, что ли, имеешь в виду? Это мне полагается их носить, работа такая.

— Ты все вахтером?

— Да.

— И при оружии.

— Нет. Оружие нам сейчас не положено. Ни к чему. У нас что? Мясокомбинат. Смотришь, в общем-то, чтоб порядок был. Как говорится, доверяй, но проверяй.

— А что — тащат?

— Ну как «тащат»? Не тащат, конечно. Хотя всякие попадаются. В семье, знаешь, не без урода. Проходит такая вот толстенькая, норовит бочком прошмыгнуть, а смотришь — вроде как со вчерашнего дня у нее здесь прибавилось, выросло. Ну, давай, значит, показывай, что у тебя там. Я про всех, конечно, не говорю, народ, в общем, сознательный, но глаз нужен… Клюет у тебя, смотри…

— Где?

— Да тащи же ты!

И дядя Коля вцепился в удочку Виктора.

— Эх, черт, мимо! Видишь, как червя-то сжевала. Куда ты ее спускаешь? С холостым крючком-то? Совсем разучился…

Снова закинули. Дядя Коля с интересом смотрел на Виктора:

— Выпьем, что ли? Или подождем? Ну, как живешь-то, ничего не рассказал…

— Живу нормально.

— Парню-то сколько уже?

— Во второй класс пойдет.

— Хозяйка твоя все на фабрике?

— А где же?

— Хорошо, — сказал дядя Коля. — Чего купили?

— В смысле?

— Холодильник-то большой?

— Конечно.

— Мебель какая? Чехословакия?

— Вроде того.

— Ну? Чего осталось купить?

— Да посуду она сейчас покупает. Чашки да ложки.

— Ну ничего. Видишь как. А ведь был ты в полном смысле сирота. Я еще помню, как тебя из милиции вызволяли.

— Было дело.