Парад планет

Он с серьезным видом поочередно прикрыл ладонью глаза, рот, уши… Соня повторила жест да еще приложила ладонь к груди, что означало клятву.

— Что бы ни случилось, — сказал Плюмбум.

— А что может?

— Все, что угодно. Смерть.

— Нет!

Это у нее вырвалось, потому что он был очень серьезен, даже мрачен. И гнул свое:

— Сейчас или потом. Что бы ни случилось. Слово?

— Слово!

Глядя на нее, он улыбнулся, сжалившись.

— Смотри, испугалась. Боишься смерти?

— Да. То есть нет.

— Не бойся.

— Ладно.

— Речь-то не о тебе!

Речь шла, конечно, о нем самом. А он смерти не боялся.

— А я вот сейчас пойду и заклею ту бабенку в углу. Ты будешь молчать?

— Да, да, да!

Он никуда не пошел. Они посмеялись. Стали разглядывать красивую женщину за столиком. И тут вся компания дружно поднялась, и это было уже кое-что, маленькое событие, начало всего дальнейшего. Плюмбум тотчас встал и скомандовал:

— За мной, моя хорошая!

Вышли из ресторана вслед за компанией. Мужчин было трое, они стали усаживать женщин в машину, потом сели сами. Плюмбум равнодушно за ними наблюдал. Наконец «Волга» тронулась, набирая ход. Плюмбум побежал, бросился под колеса.

Соня вскрикнула и села на тротуар, села как стояла. Так и сидела не шевелясь. Пассажиры вылезли из «Волги», окружили Плюмбума. Кто-то первым обрел хладнокровие, сказал, озираясь по сторонам:

— Берите-ка его! Быстро в машину. Быстро!

Плюмбума подняли, бездыханного, понесли. Это было последнее, что видела Соня. «Волга» укатила. События развивались стремительно…

А он был жив, лежа в машине на заднем сиденье, на коленях у пассажиров, которые держали его, оцепенев. Он простонал, открыл глаза, и они тоже ожили, заговорили все сразу, наперебой:

— Ну вот, жив! Надо жить, надо, парень. Ноги, руки, чего там у тебя? Сейчас посмотрим. Позвонок? Привстань-ка. Ну? Пробуй, пробуй. Ногой, теперь рукой. Давай, милый!

Плюмбум, кряхтя, ворочался с боку на бок, они ему помогали, щупали, гладили, а красивая женщина плакала, держа его голову на коленях. Только водитель сидел неподвижно, вцепившись в руль.

— Девчонка там с ним была. Плохо! — сказал он.

Красивая женщина вскрикнула:

— Ой, он глаза опять закрыл! Мальчик, мальчик!

Дальше все продолжалось в том же духе, хотя уже в другой обстановке, в просторной комнате, где вокруг тахты с выражением сочувствия на лицах стояла ресторанная компания в полном составе. На тахте под одеялом с тряпкой на лбу возлежал Плюмбум.

— Ну? Ты как? Очухался?

— Полегче, да.

— Отлежись до утра. Тебе здесь нравится?

— Мне сейчас все равно.

Плюмбум отзывался слабым голосом. Трое мужчин и две женщины склонялись к тахте, чтобы его услышать.

— Какие-нибудь пожелания?

— Чтоб вы все отсюда убрались. Голова трещит!

— Слушаемся! — отвечал за всех Банан Петрович и двинулся к двери, увлекая компанию.

Водитель, однако, задержался у тахты:

— А ты чего ко мне под колеса-то? Счеты, что ли, с жизнью сводил?

— Ты со мной, пьяный, сводил. Потом следы заметал.

— Что пьяный, экспертиза не покажет!

— Покажет, — еле слышно отозвался Плюмбум. — Все покажет. Сотрясение мозга покажет.

Банан Петрович счел нужным вмешаться:

— Не сердись, парень. Мы воздадим тебе за муки!

— Хотя бы за брюки. Джинсы были совсем новые.

Ночью в комнату вошла красивая женщина. Она возникла в темноте как привидение, стала менять компресс у Плюмбума на лбу.

— Ты кто? — спросил он.

— Я Маша, Мария. А ты?

— Я Плюмбум. Свинец. Дурацкая школьная кличка… Мария? Да, не очень-то подходящее имя для шлюхи.

— Ну-ка, замолчи. Спи.

— Мария!

— Не спишь, потому что голова?

— У меня ничего не болит. Так что будем делать, Мария?

— Ты это о чем?

— О тебе и твоей жизни, на которую ты махнула рукой.

Она засмеялась:

— У тебя бред, бред.

— Надо что-то делать, Мария. Выкарабкиваться! Сколько они тебе платят в сумме?

— Бедный мальчик.

— Ты бедная. Сколько лет?

— Двадцать три.

— Разведенная.

— Наоборот, мальчик. Выхожу замуж! — Она просияла в темноте. Плюмбум это не увидел — почувствовал.

— Водило, что ли, твой избранник?

— Упаси бог!

— А который из троих?

— Зачем тебе?

— Хочу познакомиться.

— Он рано утром уедет.

— Куда это он?

— В Симферополь. Какой любопытный! Ну, спи, спи.

— Мы еще встретимся, Мария. Запомни. Встретимся. Ну-ка, дай руку. — Он взял ее руку и продолжал: — Теперь я буду контролировать каждый твой шаг. Мы еще встретимся.

Она вскрикнула, потому что он укусил ее за палец:

— Это еще зачем?

— Чтобы ты помнила наш разговор. Спокойной ночи!

А утром его навестили Банан Петрович с хозяином «Волги». Они пришли вдвоем, третий их спутник исчез. Банан Петрович был в домашнем халате, в очках, с книжкой в руке. Он на правах хозяина сел на тахту к Плюмбуму в ноги, спросил участливо:

— Как здоровье пострадавшего? Голова? Вид бледный! Бессонница? Бедняга… Что ж, надо и впрямь воздать тебе за твои страдания…

— В том числе и моральные, — сказал Плюмбум.

— Разумеется, — согласился Банан Петрович. — Что ж, слово непосредственному виновнику! Он, думаю, больше всех заинтересован, чтобы у тебя не осталось плохих воспоминаний.

Хозяин «Волги» кивнул без энтузиазма:

— Велосипед.