Парад Солнца (ЛП)

— Отсутствие эмоций. Истинная свобода не подразумевает разрешения выполнения обычных для тебя действий — это справедливо и для людей. Человек выходит из тюрьмы и в течение недели испытывает счастье. Он ест что хочет, идет куда хочет, и делает что хочет. Затем что-то происходит или он начинает испытывать какие-то эмоции, и ощущение свободы исчезает даже за пределами клетки. Грейнджер, будучи людьми, мы сооружаем собственные клетки. Эмоции — вот ядро всякой свободы. Если мы свободны от того, что не хотим испытывать, то свободны везде — даже в созданной клетке.

— Так ты считаешь, что полёт не освобождает? Человека? К…

— Нет, не так. Ты же забываешь. Теряешься в скорости, поворотах, нырках. Выполняя что-то нетипичное. Выходя за рамки возможностей, которые были доступны без привлечения посторонней помощи. Но это всё временно — в конце концов, тебе придётся приземлиться. Я не знаю, возможна ли постоянная свобода — будь это так, она стала бы привычным явлением, и сама идея свободы перестала бы существовать. Ты вырываешься из одной клетки и сооружаешь новую. Счастье — это бесконечная человеческая битва.

Гермиона кивнула.

— Ну, по крайней мере, существуют моменты, когда мы вырываемся из клетки. Люди просто должны продолжать попытки, и они так и делают, потому что оно того стоит. И если тебе повезло, то в твоей клетке оказываются вещи и люди, делающие твоё существование не таким уж и плохим. Иногда она настолько большая, что в ней можно полетать. Даже в прямом смысле! Посмотри на нас. Эти острова подобны клетке. Но будь мы тут поодиночке, всё было бы гораздо хуже.

Драко неверяще уставился на неё и ухмыльнулся в ответ на тычок локтем в грудь.

18 октября; 15:21

Почувствовав вдруг на бедре жгучую боль, Гермиона подпрыгнула, и вода из бутылки, которую она подносила к лицу, пролилась на футболку. Что-то вонзилось ей в лопатку, но, увидев лучи, она всё поняла. Драко ругался за спиной, пока Гермиона, изогнувшись и отклонившись назад, шустро маневрировала между пучками света. Инстинктивно взмахнув рукой, чтобы сохранить равновесие, она обожгла предплечье, но, скрипя зубами от боли, убедилась, что сумеет устоять. Упасть было бы значительно хуже.

— Я… — Драко осёкся в ту же секунду, когда Гермиона услышала хлопанье крыльев.

Быстро закрыв бутылку с водой, она собрала волосы в пучок. Затем чуть откинулась, готовая в любую секунду услышать шипящий звук, но было тихо. Хотя Гермиона бы всё равно ничего не заметила — она разглядела кружащихся над головами птиц.

— Нет, — пробормотала она, следя за тем, как животные описывают круги, и снова посмотрела на подвижные лучи.

Жар на плече и колене, огонь на шее — задержав дыхание, она прыгала между новыми пучками света. Гермиона пискнула, проверяя, не загорелись ли пальцы, и замерла в новой позе. Хлопанье стало громче, и она пихнула бутылку в сумку и вытащила нож. Они не могли сейчас сражаться с птицами. Проведя под лучами слишком много времени, они превратятся в куски сырого мяса, и это будет гораздо хуже нынешних травм.

— Дра… — Гермиона перешла на визг — птицы спикировали им на головы.

Не успела Гермиона хотя бы сформулировать какой-то логичный план, как Драко пролетел мимо, и она решила, что бегство было наиболее разумным решением. Она вскинула сумку над головой, сжав её так, чтобы ничего не вывалилось, и припустила вслед за Драко и потоком ругательств. Шипя и морщась от боли в голых руках, она сквозь одежду ощущала жар. Сумка над головой то и дело скворчала, и Гермиона надеялась, что в ней не останется дыр. Не будь здесь когтистых птиц, она бы предпочла подпалить волосы, а не полезную сумку.

За звуками их криков она различала за спиной тяжёлое хлопанье крыльев. Она петляла среди деревьев, а за ней следовали солнечные лучи и пернатые твари. Плечи окаменели от боли в руках и в ожидании нападения. Гермиона перепрыгнула большое дерево, протиснулась между двумя мирровыми кустами и выскочила на поляну. Жжение прекратилось, и она бросила сумку на землю. Драко замер на середине поляны лицом к ней, так же хорошо понимая, что птицы последуют за ними…

Он опустил кинжал; она повернула голову быстрее, чем корпус, и упала бы, если бы крепко не упиралась ногами в землю. Тяжело дыша, Гермиона осматривала деревья, но птицы исчезли.

20 октября; 8:00

— Ты хочешь, чтобы я намазал, или нет?

— Я не виновата в том, что дёргаюсь! Это обычная реакция на боль.

Драко что-то пробормотал, но его пальцы осторожно прошлись по её плечу и спустились к позвоночнику. Пролезли под тонкую бретельку купальника, который, чередуя с лифчиком, Гермиона использовала как нижнее белье, и она, как в первый раз, задержала дыхание. Ладонь Драко обосновалась у Гермионы на бедре — она уже трижды дёрнулась, но не понимала, как его рука удержит её, если двигалась только спина. Она чувствовала шрам на его ладони, грубую кожу подушечек пальцев. Большой палец скользил взад-вперёд, то ли успокаивая, то ли ощупывая, и она полностью сосредоточилась на этом ощущении.

— Нам стоит начать использовать травы, хотя бы для рук. Мазь почти закончилась.

— Угу.