Парад теней

— Все вроде сходится, да? — не приняв во внимание ее реплику, продолжил Сырцов. — Все, да не все. По показаниям многочисленных свидетелей первый выстрел прозвучал, когда «тойота» была уже метрах в пятидесяти от стрелявшего Артема, а четвертый — когда она достигла перекрестка. Это метров восемьдесят-девяносто. Я — стрелок, смею тебя заверить, наверняка не хуже твоего Артема, из идеально пристрелянного своего длинноствольного «байарда» в самом лучшем случае смог бы попасть в такую цель только с первого выстрела и, при самом невероятном допуске, со второго. Причем в спокойной обстановке. А трясущийся от возбуждения и растерянности Артем из пистолета ближнего боя уложил в цель все четыре пули с небывалой кучностью. Одна пуля в крышу, одна в заднее стекло, две — в багажник. Вывод может быть только один: все четыре выстрела в «тойту» были произведены заранее для доказательства полного алиби Артема. Они сделали только одну, на первый взгляд незначительную, ошибку: водитель «тойоты» чуть раньше, что объяснимо экстремой, рванул с места. И это «чуть» разрушает всю так хорошо задуманную и расписанную дезу.

— Жора, — позвала она и встала. — Жора.

Он подошел к ней, взял за плечи. Она, дрожа, приникла к нему.

— Успокойся, Дашенька, успокойся, — просил он. И она, обняв его за шею, просила:

— Спаси меня от злодеев, Жора.

— Все будет хорошо, родная моя, — обещал он и тихонько раскачивался, успокаивающе баюкая ее. Она вздохнула, поднялась на цыпочки и, все же не дотягиваясь, за шею склонила его голову. Для того, чтобы поцеловать в губы. Поцеловала и полной своей беззащитностью навсегда закабалила его:

— Ты — моя единственная надежда, Георгий, — и еще раз поцеловала. Долго.

Задохнувшись, они оторвались друг от друга.

— Даша, — не зная, что сказать, просто произнес ее имя Сырцов.

— Я понимаю, я все понимаю! — лихорадочно заговорила она. — Ни ко времени, ни к месту, ты прости меня, прости!

Она толкнула его в грудь, отрываясь от него, отбежала к окну и заплакала.

— Не надо, Даша, — попросил он.

Она рывком обернулась:

— Не буду, не буду. Все, все! Пойдем, я тебя провожу.

— Куда? — изумился он.

— С глаз моих долой! — горько пошутила она и подхватила его под руку.

Они спустились по лестнице, вышли во двор и уселись на скамейку у крыльца. Она виском прилегла на его плечо и тихо гладила его руку. На крыльцо из дома вышел Смирнов и, увидев их, заорал:

— Хай класс, мальчики и девочки!

— Значит, хорошо сыграли? Нигде не наврали? — странным голосом спросила Дарья, не поднимая головы с сырцовского плеча.

Смирнов вынул из уха изящную радиопуговицу, подкинул ее на ладони и похвалил своего любимого Вадика:

— Ну, рыжий, ну, молодец! Такую мне контрольную прослушку обеспечить!

— А мы? Мы — молодцы? Мы хорошо сыграли? Нигде не наврали? — уже злобно повторила Дарья, выпрямившись и ненавистно глядя на Смирнова. Поначалу Дед не разобрался и бойко ответил:

— Система Станиславского! Качалов и Книппер-Чехова! Партер в моем лице рыдал и плакал! — Но, ненароком увидев ее лицо, вмиг сменил пластинку. Спасибо тебе, Даша. Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, и поэтому спасибо вдвойне. За помощь, за поддержку, за сочувствие.

— То, что сказал Георгий про Артема, правда? — требовательно спросила Даша.

— К сожалению, правда, девочка.

— Он не может ошибаться?

— Он редко ошибается.

— Значит, вы специально договорились с Жорой не сообщать мне об этом заранее, чтобы я случайно не сфальшивила, узнавая не новую для меня новость? Вы с Жорой экспериментировали надо мной, как академик Павлов над собаками?

— Даша, — жалобно попросил неизвестно о чем Сырцов. Не услышав его, Дарья давила Смирнова:

— Я вас спрашиваю, Александр Иванович!

— Мы на всякий случай подстраховались, — виновато промямлил Дед.

— Спасибо за откровенность. — Даша встала. — Запись в доме выключена?

— Давно! — поспешно ответил Дед.

— Тогда я пойду к себе. Отдохну. — Она, стараясь не задеть Сырцова, обошла его по широкой дуге. Он успел спросить у ее спины:

— От нас?

— И от вас тоже, — ответила она, не оборачиваясь, и скрылась в доме.

Смирнов заменил ее на скамейке и сказал, чувствуя себя виноватым и перед Сырцовым:

— Неловко все как-то получилось. — Понимал, что отдуваться-то Георгию.

— Да что уж теперь! — нервно закончил разговор Сырцов, чтобы начать другой: — Я думаю, все произойдет сегодня, Александр Иванович.

— Твои-то пареньки в работе?

— По точкам, не более того. На скрытую слежку их не выпускаю. Сырые еще, могут наследить.

— И чему ты их на ваших курсах учишь?

— Не на курсах, а в академии, — поправил его Сырцов.

— Один хрен. Скоро тебе ехать, Жора.

— Знаю. Я джип у вас оставлю, а «девятку» возьму, ладно?

— Она же твоя, чего спрашиваешь?

— Боюсь Ксению без колес оставить. Если что, пусть на джипе. Я пойду, чтобы все без спешки. — Сырцов встал и, глядя на редкие смирновские волосенки, попросил: — Вы, Александр Иванович, извинитесь за меня перед Дашей еще раз.

— И за себя тоже, — поднялся и Смирнов. — Иди. И ни пуха тебе ни пера.

— К черту, — без улыбки ответил Сырцов и вышел за калитку.