Парад теней

- Моего покойного отца, - уточнила Галина, с энергией деловой женщины пожимая сырцовскую расслабленную ладонь. - Я услышала легкий крик и, извините, ворвалась к вам без предупреждения. Кирилл в последнее время излишне чувствителен. В таком состоянии он может быть бестактен. Он не обидел вас, Георгий Петрович?

- Во всяком случае, я не почувствовал обиды, - вежливо ответил Сырцов и посмотрел на Горбатова. Тот объяснил:

- Георгий Петрович вознамерился купить кое-что из Даниных работ. Ну и я излишне погорячился.

- Во всем виновата я, - самокритично объявила Галина Васильевна. - Это я уговорила Кирилла Евгеньевича устроить выставку работ его брата.

- Замечательная выставка, - поспешно заверил всех Сырцов.

- Замечательная, - согласилась Галина. - Но наша галерея ко всему прочему еще и коммерческое предприятие, и мне следовало б предполагать возможность подобных инцидентов.

Сырцов виновато улыбнулся и сдался.

- На нет и суда нет. Извините за беспокойство.

- Давно интересуетесь живописью, Георгий Петрович?- быстро спросила Галина Васильевна, задерживая его.

- Да как вам сказать, - слегка призадумался Сырцов.- С тех пор, как полюбил и стал немного понимать.

- Прошу извинить меня за ненужную резкость, - решил попросить прощения Горбатов, завершая разговор.

- Всего вам хорошего, - все понял Сырцов, кивком обозначив общий поклон, прошагал к двери и прикрыл ее за собой.

Галина подошла к Кириллу, погладила его по щеке, поцеловала поглаженное место и сообщила на ухо:

- Сырцов - сыщик, Кира.

- Чей? - задал точный вопрос Горбатов.

- Вот это и надо нам узнать.

- А зачем? У нас - Андрей Альбертович, у кого-то - Сырцов. Пусть себе оба и ищут.

- Андрей ищет виновников гибели Дани. А что ищет Сырцов?

- Нам-то не все ли равно?

- Не знаю. Но он - очень хороший сыщик, Кира.

- Что же тогда искал очень хороший сыщик в нашей галерее?

- Я спугнула его. Он, видимо, хотел тебя раскрутить самую малость.

- Ничего не понимаю! - признался Кирилл.

- И я. Вот это, пожалуй, самое неприятное.

Он притянул ее к себе, обнял, сказал жалеючи и себя, и ее:

- Давай не будем сегодня о неприятном. - И с щенячьей лаской нежно укусил ее за мочку уха. Она, догадавшись, покорно и с радостью согласилась:

- Давай.

* * *

Сырцов вырвал Ксению из цепких рук Деда и Лидии Сергеевны только после изнурительного и громкого до крика словесного боя: экзамены, видите ли, у девочки на носу. До экзаменов почти полтора месяца, и любой уважающий себя студент в это время и думать не думает о далеких, теряющихся в дымке беспечных и бесчисленных дней июньских неприятностях. Сырцов напомнил пожилой паре о том, что и они когда-то начинали готовиться к экзаменам никак не ранее чем за три дня до сдачи.

Пристыженные Смирновы-Болошевы весело взгрустнули, вспомнив небезгрешную свою молодость, и, поломавшись еще немного, согласились на совместный вояж Сырцова и Ксении.

Самолет был изношенный: пока взлетали, все поскрипывал да попискивал. Взлетел, наконец, и набрал высоту. Сырцов разевал рот, выдыхал через нос, зажимая ноздри: приводил в порядок заложенные уши. Ксения расстегнула засаленный брезентовый ремень безопасности, посмотрела на Сырцова и оценила выразительную мимику:

- Кривляешься, как доктор Угол.

- Я значительно красивее Угольникова, - важно объявил справившийся со своими барабанными перепонками Сырцов. - Кстати, все забываю тебя спросить: как там Люба?

- Все забываешь, значит? - насмешливо переспросила Ксения.

- Ну ладно, ладно. Пусть будет так: не решаюсь.

Полуторагодичный роман Сырцова с лучшей подругой Ксении Любой внезапно и без особых предупреждений кончился три месяца тому назад. Никому ничего не объяснив, Люба решительно бросила красавца Сырцова и вышла замуж за серьезного, умного и хилого своего однокурсника.

- Люба счастлива, - злорадно сообщила Ксения.

- Дай-то бог, дай-то бог!

- Думаешь, что она еще пожалеет?

- Да не думаю, не думаю, - рассердился он. - Просто никак понять не могу: почему?

- Дурацкий, я бы сказала, совковый вопрос. Почему меня не кормят? Почему меня не поят? Почему меня не любят? По кочану и капустной кочерыжке.

- Грубо, - грустно констатировал он.

- Зато правильно. Ваш с Любой роман, - Ксения посерьезнела, - Жора, был слишком жизнерадостен и игрив, чтобы стать настоящей любовью.

- Настоящая любовь - это страдать, стенать и слезы с соплями распускать?

- Настоящая любовь - это все: восторг, отчаяние, секундное счастье, ночная сердечная боль, ревность, ссоры, примирения. А у вас только одно и было: безудержная радость игры в чем угодно: в отношениях, в общении, в развеселом словесном фехтовании, в сексе.

- Много ты про секс понимаешь!

Она пренебрежительно отмахнулась от него ладошкой и завершила монолог:

- Вы и в постели были не любовниками, а приятелями, по возможности доставлявшими себе простое и необходимое удовольствие, которое можно в крайнем случае получить и с другим партнером. Вы не были единственными друг для друга. Вот и все, Жора.