Парадигма крови (СИ)

Ворча что-то неразборчивое, хозяин кабинета, развернулся, оберегая густо уставленный поднос. Следуя Сашкиному примеру, я вскочил и вытянулся, вспоминая недолгое свое обучение на военной кафедре. Я пожирал глазами скуластое лицо с неровной, словно обгоревшей кожей, раскосые глаза под широкими бровями, тяжелую челюсть и короткий ежик седеющих волос.

- Чулиев Тимур Нуриевич, – представился хозяин, поставив поднос на стол.

Он протянул мне широкую, словно лопата, ладонь и крепко пожал мне руку.

Мы уселись, и хозяин принялся разливать кофе по белым гжельским чашкам. Некоторое время мы пили крепкий и ароматный напиток, потом, сам не знаю как, разговорились – люди Востока всегда умели вести застольную беседу.

Слово за слово, разговаривая вроде бы ни о чем, меня ввели в курс дела.

Я выяснил, что пришла пора отдавать Родине долг за мое обучение, пора вспомнить, что все медики военнообязанные, что армии не хватает грамотных командиров и что мне несказанно повезло, потому что я призван на действительную военную службу в единственное в своем роде спецподразделение.

Все это было сказано так, что возражения никак не вплетались в плотную ткань беседы. Я совсем приуныл. Все это походило на хитро разыгранный спектакль, одно только не давало покоя – неужели Санек все это придумал, чтобы заманить меня в какую-нибудь бывшую республику на очередную междоусобную войнушку?

- Ну вот, Артемий Николаевич, и познакомились, приятно было побеседовать, – сказал полковник Чулиев в завершении нашего «кофепития». Глаза его превратились в две узенькие щелочки. – А теперь, Александр Иванович, проводи-ка его к «Рысям». Да через исследовательский корпус, а то наш новобранец ни одному моему слову не поверил! Всего наилучшего, лейтенант Пламень, Вы свободны!

Мы вышли и пошли по длиннющему коридору дальше. Казалось, эти гладкие стены никогда не кончатся, однако они все-таки оборвались ярко освещенным холлом, в который сходились пять, таких же, как наше, ответвлений.

Я заглянул в них через прозрачные здесь двери – все они имели свой цвет, кое-где даже маячили фигуры людей, спешащих по своим таинственным делам. Мы остановились перед лифтовыми шахтами, из которых доносился прямо-таки вой скоростных лифтов. Двери слева открылись и в холл вошла девушка в такой же форме, как и у Сашки. Санек немедленно козырнул ей, она подняла руку к небольшой фуражке с кокардой в виде двуглавого российского орла, сжимающего в когтях этот странный египетский глаз. Потом девушка улыбнулась и подмигнула приосанившемуся Саньку, не забыв стрельнуть глазками в моем направлении. Шахта одного из лифтов зашипела и разомкнула тяжелые двери, девушка прошла в нее и снова окатила меня таким томным и многообещающим взглядом, что я даже вспотел.

- Светка, – сказал Санек. – Из «научников». Очень их шефу нравится.

- Так посмотрела, я аж подавился.

- Да они еще не то могут, эти ведьмы! – Сашка многозначительно хмыкнул.

- Кто-кто? – удивленно переспросил я.

- Да ведьмы! А, ну да ладно, пошли сам все увидишь!

Лифт зашипел, и раскрылся. «И что ж у них все на пневматике-то?!» – подумал я, с недоумением оглядывая покрытые металлически блестящими пластинами стенки кабины. «Сухожаровой шкаф какой-то!» – пронеслось в голове прежде чем желудок мой подпрыгнул к самому горлу. Мы с воем и свистом понеслись в Преисподнюю.

====== Часть 10 ======

Сначала у меня выпали волосы.

На минуту придя в себя, я плакала, глядя, как мои пряди, безжизненным бурым войлоком, покрывают подушку.

Потом я снова проваливалась в тот странный бред, что накатывал сразу же, стоило мне смежить веки.

В этих видениях были залитые золотым и оранжевым светом города из белой кости и платины, высокие деревья, подпирающие своими ветвями небосвод, цвета семги.

В этих странных снах я видела свой дом из нежно-розовой драгоценной кости, свою комнату, окнами выходившую на необозримую водную гладь океана Сах.

Мириады маленьких белых ящерок каждое утро пролетали над моим домом, тучами опускаясь на прибрежные скалы. Они носились над водой, подобно треугольным наконечникам стрел, и с пронзительными криками бросались в волны, выныривая с трепещущими серебряными рыбешками в пасти...

Вечером они снова собирались на скалах, и тогда над берегом стоял невообразимый гвалт. Мне всегда казалось, что ящерки обсуждают события дня, обмениваясь впечатлениями с товарищами. Через час – полтора шум стихал и стая снималась, улетая назад в горы. Чисса, так звали этих созданий, всегда ночевали в горах. Да, из гостиной были видны горы!

Исполинские пики, покрытые снежными шапками, провожали солнце огненным блеском своих вершин. Когда на равнину опускался синий дым сумерек, и в городе зажигались первые огни, вершины все еще горели в густой синеве неба, подобно древним пирамидам, сложенным из раскаленного докрасна камня...