Парадигма крови (СИ)

Все это время Сашка трещал, что твоя сорока, рассказывая Оксане всю мою жизнь с самых пеленок. Так, как будто бы сам меня родил. Сначала я пытался вмешиваться, но он только отмахивался, говоря, что сватам положено как следует расхвалить своего жениха. Оксана заливалась смехом, и стреляла черными глазами из-под прозрачной маски. Так мы и добрались до таинственного ЦЗ. На пороге огромного зала, по своему содержимому напоминающего музей естествознания, нас встретила строгая тетка лет сорока пяти. Она единственная не носила зеленого костюма и была облачена в ту же строгую форму, что и Санек. Окинув нас ледяным взглядом, она скупо повела рукой, приглашая следовать за ней. И вот мы уже сидим у серого офисного стола, зажатого между пластиковой имитацией какого-то невиданного большеротого зверя и гигантской прозрачной панелью с небрежно начерченной диаграммой. Едва мы уселись, как на меня посыпался град вопросов. Она выспросила все: начиная от детских страхов и заканчивая сексуальными предпочтениями. Я нервничал и злился, потому что помимо воли отвечал на все, ерзая на краешке стула, словно провинившийся первоклассник. Закончив свой допрос, «рыжая мымра» – как про себя окрестил я эту тетку, откинулась на своем вертящемся стуле и некоторое время молча рассматривала меня холодными голубыми глазами.

- Ну что, же, Артем Сергеевич, – наконец произнесла она. – Очень рада видеть Вас в своем подразделении! Ах, да, я не представилась, простите. Майор Колесова Мария Антоновна, действительный член-корреспондент Российской Академии Наук, сталкер и Верховный друид «ПОННТ».

Она протянула руку через стол, и я пожал сухую ладонь, зачарованно глядя в бледно-голубые глаза Верховного друида.

Следующий месяц я провел словно в угаре.

Я подписывал горы бумаг, проходил всевозможные медицинские обследования и тесты, тесты, горы тестов!

Затем начались занятия. В мою бедную голову, самыми разнообразными способами – от телепатического обучения до обычной зубрежки впихивалось все, что нужно знать начинающему супермену. От зоологии до криптологии от алхимии до астрофизики и от теологии до квантовой механики… И, конечно, меня учили драться со Злом…

В первый понедельник апреля, меня привели к присяге. Это было довольно буднично, но не без некоторой торжественности. Все произошло так быстро, что опомнился я лишь ночью, лежа на своей постели и вперив глаза в чуть светящийся потолок.

Произошедшее со мной, вдруг развернулось в удивительно яркую и четкую панораму, полную удивительных, пугающих и вместе с тем безумно захватывающих происшествий. Я верил и не верил в то, что все это творится со мной и вокруг меня. Словно маленькую былинку меня подхватило потоком событий и несло незнамо куда и незнамо зачем. Я лежал, широко открыв глаза, и до мельчайших подробностей вспоминал ту безумную ночь, когда я впервые шагнул в иную реальность. Все словно повторялось: вот мы пьем первую рюмку, вот я уговариваю пьяненького Даньку пойти домой, вот я берусь за ручку двери и толкаю ее наружу... Горячий ветер дохнул мне в лицо, дыхание перехватило и я закашлялся, вскакивая. Вместо тускло-желтого потолка передо мной расстилалось расплавленное золото песка. Я очумело оглянулся. Пустыня расстилалась до самого края выжженных небес. Я стоял столбом и ужас холодным гадом полз вдоль позвоночника. «Снова, опять!» – пронеслось у меня в голове и я завертелся на месте, пытаясь найти хоть какие-то ориентиры в этом безумии. Присев, я зачерпнул горсть песка – песчинки струйкой потекли сквозь пальцы. Я затряс руками, и начал остервенело вытирать их об серую форменную футболку и «боксеры», передергиваясь, словно прикоснулся к чему-то омерзительному. Солнце ощутимо палило затылок, и от песка струился нестерпимый жар, однако я затрясся так, что зубы мои звучно клацали, словно от самого лютого мороза. Сорвавшись с места я вихрем промчался по обжигающему песку, потом остановился и в панике понесся обратно, на то самое место, где стоял. Опустившись на корточки, я затравленно оглядывался, полубезумно поскуливая: вокруг расстилалось нетронутое волнистое море песка. Мои следы были единственными на сколько хватало глаз в этом раскаленном аду.

Наверное, я бы сошел с ума раньше, чем солнце спалило бы мое тело, но и на этот раз провидение оставило мне рассудок. Однако только затем, чтобы подвергнуть еще большим испытаниям. Сначала я услышал какой-то звон: далекое треньканье и лязг тонкого железа. Некоторое время я прислушивался, соображая – правда ли это, или мне начало мерещиться. Звук приближался, я уже различал скрип песка под чьей-то тяжелой поступью. Я снова вскочил, вытянувшись в готовую лопнуть струну. Кругом не было ни души, однако звук приближался. Сердце колотилось на последнем пределе, в голове пронеслось: