Парадигма крови (СИ)

Дрыгаясь подобным образом, Данила вскоре ощутил ногами твердую почву, охнув, он плавно опустился на невидимую в тумане поверхность. Он припал на четвереньки ощупывая жестковатую поросль, покрывающую рассыпчатую сухую почву.

- Лискин, Димка! Ты где? – зашумел он.

- Здеся! – ответили справа.

Поодаль что-то грузно плюхнулось и из тумана донеслись приглушенные матюки.

- Илюха, сюда! – закричал Данька.

Через некоторое время Данила почувствовал, что на ногу легла горячая ладонь Ильи, слева сопел Лискин. Данька слепо хлопал глазами, не видя даже своей руки в мутном молоке тумана.

- Ну и чё делать-то, не зги не видно, тудыть ёё! – дохнул в ухо Илья.

- Эх вы, сверхчеловеки! – фыркнул Димка. – Что, с испугу все способности поотшибало? Глазоньки-то прикройте, да смотрите как и положено в надчувственных мирах!

- Лан, попробуем! – сказал Илья, и Данила тоже послушно прикрыл глаза, снова сосредотачиваясь на внутреннем видении.

Теперь пошло легче, Данила увидел себя и друзей, сидящих на покрытом черной травой склоне, увидел сиреневое беззвездное небо и бескрайнее черное море, расстилающееся у подножия холма.

Справа и слева виднелась холмистая безлесная степь, проткнутая неизменными гигантскими стволами. Полупрозрачные, сочащиеся голубоватым светом корни змеились по степи, сбегая меж холмов прямо в черную жижу. В темном небе медленно плыли какие-то округлые тени, то сбиваясь в стаи, то расходясь, подобно огромным воздушным шарам.

Порой они опускались ниже, проплывая над поверхностью «моря» и испуская струи какой-то темной жижи. Напрягшись, Данила смог разглядеть некое подобие крыльев, а может и плавников, что трепетали по бокам раздутых тел неведомых существ. В черном «море» тоже что-то происходило. У подножия холма, там где светящиеся «корни» погружались в жидкость, кипел пенистый прибой, пузырясь, точно только что откупоренное теплое пиво. Временами на поверхности жидкости вздувались титанические волдыри, сопоставимые по размерам с холмами, окружающими друзей. Некоторое время выпячивание увеличивалось, поверхность его натягивалась, маслянисто поблескивая в неверном свете этого мира, затем медленно опадала, покрываясь множеством ямочек, словно попа на рекламе антицеллюлитных шорт. Данька хихикнул, удивившись такой отвлеченной ассоциации, и не к месту подумал, что у него давно не было секса. Друзья-маги молчали, крутя головами с зажмуренными глазами и яркими пятнами открытых «третьих глаз» посреди лба.

- Уныло… – сказал наконец Илья, почесав в затылке. – И неудобно. Может, завязать чем? У кого-нибудь платок есть? А то меня все время подмывает глаза открыть.

- У меня два! Тебе какой: батистовый с кружевами или шелковый в синюю полосочку? – хихикнул голый Лискин, вытянув облезлую морду и скобля лапой морщинистую шею.

Илья обреченно вздохнул, роясь по карманам.

- У тя шарф на шее! – подсказал Димка.

Данила тоже покопался в куртке и обнаружил грязный платок и кожаный ремешок неизвестного происхождения. Илья старательно обвязал голову шарфом, отчего стал похож на пьяного Али-Бабу с упавшей на глаза чалмой. Третий глаз сверкал сквозь повязку как бледно-голубой аквамарин. Данила, подумав, остановился на платке, разорвав его пополам и связав в длинную полосу.

- Калики перехожие! – констатировал Лискин, смотря на их приготовления ярко-синим цветком третьего глаза. – «Сами мы неее мееестныееее, подаааайте на хлееебушек!» – пропел он противным голосом и встал.

Данила невольно отметил, что теперешнее уродство Димки, как-то совершенно органично вписалось в окружающий их странный мир.

- Опа! Смотрите, смотрите! Щас поймают! – Лискин указал в небо, где далеко вверху клубилось округлые тени.

Данила и Илья задрали головы. В небе действительно что-то происходило. Данила напрягся, «приближая» зрение.

Высоко-высоко метался белый шарик. Огромные существа, напоминающие то, что встретилось Даньке в тумане, с удивительной для внешне неповоротливых тел прытью, гонялись за светлым пятном, которому пока удавалось уворачиваться от алчущих пастей и протянутых лап. Наконец, одна из тварей изловчилась и светлый шар словно прилип к окруженному щупальцами рту. Отростки удлинились, обвили светящуюся субстанцию, и свет как бы втянулся внутрь темной туши – будто сдулся детский воздушный шарик. Остальные твари кружили вокруг оглаживающего пузо счастливца, и выражение усатых морд было красноречиво-разочарованным.

- Что это такое? – спросил Данька и удивился, потому что только сейчас заметил, что звуки в этом мире исходят только от их троицы.

Все остальное – и трава и пенящийся прибой, и даже воздушная охота – происходило совершенно бесшумно.

- Дорогие дети! – ответил Лискин, поправляя на носу невидимое пенсне. – Сейчас вы просмотрели основной момент функционирования Загробного Мира. – Лискин продолжил, точно копируя интонации усталого учителя биологии. – А именно: френофагоз, или, говоря простым русским языком – душежорство. Здесь мы видим френофагов, или пожирателей душ, которые, только что, на ваших глазах сожрали грешную душу.