Парадиз

— А ничего. Направление новое открываем, я толком сам не понял, — суетливым, неуверенным голосом заговорил Ванька, который, будучи человеком скромным и затюканным, боялся и генерального, и Сигизмундыча, и даже собственных коллег. А потому говорил всегда в странно-скованной услужливой манере. — То ли по волосам что-то, то ли по коже… Я еще не очень… — он нервно поправил на носу очки.

Дебольский, слегка оглушенный веером утренней кутерьмы, опустился в родное, чуть скрипнувшее кресло:

— А нам что спустили? — и «разбудил» компьютер.

— А как всегда. Говорят, за две недели надо, — Попов зачем-то заглянул в листок, хотя запоминать там было особо нечего. Вообще, он слабо разбирался в продукте, а потому всегда чувствовал себя неуверенно. И сколько бы ни старался, все равно не мог отличить линию «Hair-star» от «Crema-aloe».

Дебольский поступал мудрее и даже не пытался. Их дело персонал: почему-то тренеры весь свой рабочий день посвящали именно подбору — в основном ТОПов. Обзвону, поиску, собеседованиям и всей той ерунде, которой по идее должна была заниматься вторая половина отдела.

Но Сигизмундыч по неизвестным причинам «разочаровался в тренинге», а потому непосредственной работе им позволялось уделить только несколько часов… в собственный выходной. По субботам.

— …двух замов и шесть КАМов[1], — закончил читать Попов, и Дебольский понял, что отвлекся на свои мысли.

По правде говоря, он не выносил аврала, не любил подбирать персонал в спешке и к сроку. Хотя почти всегда получалось именно так. Да и бросали их вечно с регионального направления на центральное и наоборот. Он и этого не любил.

Но за последние несколько лет «Лотос-Косметикс» так разрослась, что превратилась в дивно-букетный набор из «ЛОТОС-Косметикс» и «Л-Косметикс», а также «Лотос-Косметикс-плюс», «Ло-Косм-плюс» и «Ло-Косм-плюс-плюс». И для всех этих плюсов, минусов и новых направлений требовалось подбирать персонал, вводить его, переводить и обслуживать безумную текучку (о компании шла дурная слава, и чаще всего в чатах о них приписывали: «и никогда! никогда не звоните в Лотос!»), и все это была задача тренеров.

Дебольский же предпочитал работать с людьми: вести занятия, двигать, разрабатывать методики. А потому где-то раз в два года, доведенный до ручки, писал заявление.

Сигизмундыч хватался за сердце, устраивал скандал. И повышал зарплату. Дебольский, скривившись, отзывал заявление. И все возвращалось на круги своя.

Но с каждым разом этот концерт проходил все ленивей и дурней. Оба уже понимали, что без особых причин Дебольский не уйдет. И не потому, что нет альтернатив. А просто так. Лень. Притерпелся давно, да и зона комфорта.

— А еще говорят… — Неожиданно для себя он обнаружил, что Попов все еще что-то горячо говорит. И маленькие его вечно испуганные глазки возбужденно посверкивают за стеклами очков. — …к нам нового человека берут.

— Куда, к нам? — не понял сразу Дебольский. И тот досадливо цыкнул языком, понимая, что его не слушают:

— Ну как куда? — в тонком голосе скромного Попова послышались едва уловимые нотки негодования. — Я же говорю: сюда, к нам, в отдел, — и он ткнул пальцем в пол, будто нового работника собирались вмуровывать в керамогранит.

— В отдел? — еще больше изумился Дебольский. — Какого черта? У нас все вакансии закрыты.

Попов демонстративно пожал плечами и раскинул в стороны сухонькие ручки с цыплячьими бицепсами.

— Странно, — хмыкнул Дебольский и отвернулся.

По правде говоря, нельзя было сказать, что отдел их так уж загружен. И четырех тренеров хватало за глаза. Четырех тренеров было даже много. Четыре тренера не знали, чем себя занять.

Один только помешанный тайм-менеджер Антон-сан работал по двадцать часов в сутки. Но это была отдельная песня.

Все в его графике было расписано по минутам. Не по минутам даже, по секундам. Он мог бросить телефонную трубку только из-за того, что звонок опоздал на четверть часа, разойдясь с его внутренним планом. Он работал в десятеро, в двадцать раз больше, чем остальные сотрудники отдела. Делая все, что надо. А так же полунадо. Или вообще никому и никогда не надо. Вызывая у начальства больше раздражение, чем благодарность.

— У тебя план собеседований готов? — будто в ответ на его мысли у стола нарисовался светлый образ Антона-сан.

Пробило ровно десять. А в десять Антон (который, в отличие от остальных, приходил за час до начала рабочего дня) забирал у Дебольского список кандидатов на завтрашний день. И не дай бог было задержать его хоть на минуту. Дебольский не желал портить себе карму.

— Вон, в принтере торчит, забирай, — кивнул он на аппарат и поинтересовался: — Слушай, а что тут у нас говорят, нового тренера брать собрались?

В глазах отстроенного тайм-менеджера появился недовольный блеск, свойственный человеку, парадигму мира которого разрушило неурочное событие:

— Берут, — бросил он сквозь зубы. — Я с утра одного записывал.

Дебольский не стал интересоваться, как отреагировал человек, которому позвонили с предложением в половине восьмого.