Парадиз (СИ)

— Ну, а что, завидовать будем. Она больше нас насосала.

— Да уж, теперь от такой не избавишься. Сейчас будут из отдела в отдел перетаскивать. Вот посмотришь, она еще в начальственное сядет. Руководить начнет.

— А у нее в резюме, — вдруг некстати вспомнил Дебольский, — была уже должность: две тысячи под началом.

— И что она у нас забыла? — поделился давешним недоумением Антон-сан.

И мужчины задумчиво умолкли, сигаретный дым потянулся к потолку в тишине.

На коллективе скоропостижное отсутствие Зарайской отразилось странным образом. Казалось бы, она проработала всего один день (кто вообще запоминает сотрудника, еще толком даже не знакомого), но вот ее не было, и в конторе остро чувствовалась нехватка чего-то важного. Чего-то такого, без чего людям в жизни не обойтись.

На столе сиротливо стоял букет, который уже потихоньку начал увядать. У роз заметно отошли нижние лепестки, герберы тоскливо повесили головки. Одни хризантемы выглядели бодрячком и весело топорщились посреди картины медленного увядания.

Такая же серая хмарь повисла в самом кабинете.

Даже Попов, который очевидно не терпел Зарайскую сильнее всех, как-то сник и заскучал. Жанночка ходила в вялом полусне, снулая и рассеянная. Волков заметно тосковал, то и дело поглядывая на пустое кресло. Один Антон-сан оставался невозмутим, но по нему никогда невозможно было понять, что он чувствует.

К концу последнего рабочего дня головки цветов начали крениться и темнеть.

Вечер пятницы, суббота, воскресенье как-то незаметно прошли перед глазами Дебольского. Слились в скучную тягомотину, из которой не вычленить ничего определенного. И если бы у него спросили, что он делал, — он даже вряд ли бы вспомнил. Кажется, ездил с Наташкой за продуктами: закупались на неделю. Он складывал туго набитые белые с зеленым пакеты в багажник «Тойоты» и думал о том, что делает это каждую неделю уже бог знает сколько лет.

Возил Славку на каратэ. Ожидая в коридоре на диване, листал журнал. И припоминая, что читал его двумя неделями раньше. И тремя тоже. Да и вообще, журналы эти лежали тут с тех пор, как Славка пошел в секцию.

Дома они смотрели какой-то фильм. Одну из неотличимых друг от друга картин, которые включались каждые выходные. И Наташка звала его куда-то: в невнятную студию, где выступает ее подруга со своим очередным неинтересным, слишком умным или чересчур экспрессивным проектом. Который поддержат только друзья да еще человек сто из тех странных людей, ходящих везде и всюду, пребывающих в курсе всего и вся и разбирающихся в вещах, о которых остальные смертные не имеют ни малейшего представления. Дебольский отказался.

В субботу был секс, но лучше бы не было. Дебольский практически не получил удовольствия, даже смутно ощутив, в какой именно момент выстрелил. К тому же сломалась спинка у кровати. Причем в который уже раз. Ее опять нужно было заклеивать. Со стороны могло показаться, что в этой спальне случаются оргии.

Хотя никаких оргий в жизни Дебольского не было уже лет пятнадцать.

А в понедельник, придя на работу, первое что он увидел — букет. Новый: высокий и стройный, как кипарис. Топорщащийся фантасмагорическими головками орхидей какого-то противоестественного химически-синего с темными подпалинами цвета. Стройный орхидейный ствол поддерживали несуразно длинные темно-зеленые листья. Неизвестного Дебольскому растения.

12

А в понедельник, придя на работу, первое что он увидел — букет. Новый: высокий и стройный, как кипарис. Топорщащийся фантасмагорическими головками орхидей какого-то противоестественного химически-синего с темными подпалинами цвета. Стройный орхидейный ствол поддерживали несуразно длинные темно-зеленые листья. Неизвестного Дебольскому растения.

Вокруг стола снова витал горьковато-сладкий запах духов Зарайской.

Сама она вбежала в кабинет как всегда порывом, на всю ширь распахнув дверь. Жанночка — счастливая и поспешная — угодливо подхватила у нее из рук стопку резюме, тут же сунула взамен пару пустых бланков. И Зарайская снова исчезла.

Зато Жанночка, потоптавшись на месте пару секунд, вышла в центр кабинета. В стеклянной шефской стене отразилась ее немного нелепая — слишком длинная и капельку сутулая — фигура. По лицу шефской секретарши было видно, что она чувствует себя неловко, слегка волнуется, и потому на щеках ее блуждал рассеянный румянец.

— Ребята, — и голос ее забавно дрогнул от волнения. Чего вообще за флегматичной Жанночкой обычно не наблюдалось. Даже ее длинные до чрезмерности ноги с крупными коленями, казалось, тоже чуть подрагивали от охватившего девушку волнения. Она на вкус Дебольского не в меру серьезно отчеканила: — Михаил Сигизмундович просит всех через полчаса собраться в малом конференц-зале, — хотела добавить что-то еще, но сбилась, немного запуталась и, скомкав конец, заторопилась к выходу.

Дебольский откинулся в кресле и с любопытством посмотрел ей вслед.

— Чудны дела твои господи, — усмехнулся невозмутимый Антон-сан.

— Пойдем? — хмыкнул Дебольский.