Парадокс Апостола

Соображения у Бретона были простые: во-первых, давление со стороны Карди и акционеров нарастало, они настаивали на скорейшей публикации порочащей Готье информации, а обострять отношения с руководством газеты редактору не хотелось. Во-вторых, с появлением так называемых независимых расследовательских порталов, для которых скорость публикации новости была важнее ее достоверности, возрастали шансы утечки ценной информации. Если бы кто-нибудь опередил «Мондьяль» с обнародованием компромата, это стало бы концом его собственной редакторской карьеры. Кроме того, так и не сумев собрать в срок исчерпывающую фактуру, Бретон жил слабой надеждой, что статья привлечет новых свидетелей, способных дополнить повествование неожиданными подробностями…

Так во второй четверг ноября на всех газетных прилавках страны появился свежий номер «Мондьяль» с аккуратным заголовком: «Торгуют ли влиянием кандидаты в президенты?»

Держа в руках газету, Родион не мог поверить, что плодом его многомесячных трудов стала эта поверхностная статья, включавшая лишь выборочную расшифровку аудиозаписи и оставлявшая ощущение полной недосказанности. Такой текст был способен скомпрометировать министра, но серьезным журналистским расследованием не являлся.

Родион совершенно перестал понимать логику происходящего, а обсуждать ее с Бретоном казалось невозможным: обычно непримиримый редактор, никогда не срезавший углов, а наоборот, любивший их заострять, изменился до неузнаваемости: стал замкнут, вял и ко всему безразличен.

Родион был уверен — еще бы пару месяцев, и вместо этого мыльного пузыря они бы выпустили разрушительной силы материал…

Вспомнив, что Валь обещал с ним встретиться и передать ежедневники дяди, Родион принялся ему звонить.

Но Валь не отвечал.

Он как сквозь землю провалился, не выполнив своего обещания.

В конце следующего дня Родион отправился к нему сам. Дверь оказалась заперта, на звонки никто не отзывался. Неужели уехал? Вот так легкомысленно бросил важные бумаги в съемной квартире, зная, как они сейчас ему нужны?

Скатившись вниз по лестнице, Родион оказался на плохо освещенной улице. Валь жил в квартале унылых новостроек с россыпью лавок в нижних этажах. На углу стоял неопрятный чернявый подросток и продавал жареные каштаны в кульках, скрученных из вчерашних газет.

«Торгуют ли влиянием кандидаты в президенты?» — вопрошала надпись на одном из них.

Родион нахмурился.

Он никак не мог себе объяснить, почему Оливье Бретон, наставник, обративший его когда-то в «религию факта», веру свою предал. Прервав сбор доказательств и поспешив с публикацией досье, редактор обесценил серьезное расследование, превратив его в заурядный газетный блеф…

Не понимал Родион и поступка Валя: как Пьер мог исчезнуть в такой ответственный момент? В конце концов, именно он был инициатором всего этого предприятия!

Сейчас так важна была его поддержка, однако уже вторые сутки абонент оставался недоступен.

Было и другое.

В последнем телефонном разговоре Валь напомнил про не дававший ему покоя корсиканский эпизод. Еще тогда, летом девяносто седьмого, Родион догадывался, что гостеприимная семья Ланзони, приютившая его после шторма в своем доме, как-то связана с убийством префекта Руссо.

А теперь всплыли ежедневники, ставившие имя Франсиса Ланзони в один ряд с Марселем Готье и вновь отсылавшие его к тем событиям: встреча министра Готье с Франсисом Ланзони в доме миллиардерши состоялась всего за два месяца до смерти префекта…

Но, может, это был какой-нибудь другой Ф. Ланзони?

* * *

Валя обнаружила квартирная хозяйка.

Он задолжал ей за два месяца, и простояв в оговоренный день полчаса под дверью, она не выдержала и открыла ее своим ключом.

Внутри царил чудовищный беспорядок — вывороченные ящики шкафов, разбросанная одежда, рассыпанные по полу документы… Только кровать осталась нетронутой: серое холостяцкое покрывало, пара плоских подушек и застывшее в неестественной позе мужское тело.

Смерть наступила от острого сердечного приступа. Случайность, фатум, небольшое отклонение от статистической нормы. Наследственность, быть может?

Нет.

Валь был спортсменом, не переносил алкоголя и не имел в роду сердечных патологий. Но хуже всего было то, что смерть Пьера наступила ровно через сутки после телефонного разговора, в котором Родион неосторожно обсуждал с ним компрометирующие министра ежедневники.

Их, конечно, в квартире не обнаружили.

На работе Родион не появлялся больше месяца, пытаясь справиться с оглушительным чувством вины.

Он стал причиной гибели человека!

В том, что Валя устранили как связующее звено, располагавшее опасными сведениями, Родион не сомневался. Скорее всего, их разговоры прослушивались, а он позволил себе пренебречь главным правилом: никогда не обсуждать с «источником» подробностей дела по телефону.

И что теперь?