Парадокс Апостола

Удивительным было не только содержание письма, но и неуместно будничный его тон, словно речь шла о вещах самых заурядных. На розыгрыш или фальшивку это было не похоже: все листы досье были пронумерованы, прошиты суровой нитью и нотариально заверены в качестве рабочей рукописи. Подпись автора также была официально засвидетельствована конторой г-жи Микру в городе Афины всего месяц назад.

Следующие за вступительным словом двадцать четыре страницы текста окончательно убедили Родиона в том, что у него в руках серьезный материал. К тому же на прилагавшемся к посланию запоминающем устройстве было записано видео, в котором автор повторил собственные показания перед домашней видеокамерой. Все принятые им меры предосторожности наводили на мысль, что акция хорошо продумана и профессионально подготовлена. Павел Троян был явно осведомлен, что одни только письменные показания могут быть расценены как фальшивка, поэтому перестраховался и продублировал их видеозаписью. Полученное Родионом досье имело необходимые реквизиты и, вне всякого сомнения, могло считаться полноценным документом. Правда, на экране Павел лишь отдаленно смахивал на того человека, которого Родион встретил в Кальви девятнадцать лет назад, но его хорошо узнаваемый вальсирующий фальцет сразу развеял все сомнения.

Корсиканскую историю Родион никогда не забывал.

Внутренне он был убежден в том, что Марсель Готье замешан в убийстве префекта. Но в свое время доказать бы этого не смог. К тому же тогда он еще не представлял себе масштабов преступного гения министра. После публикации компрометирующего материала Готье на время отступил в тень, однако вскоре его политическая карьера получила новый виток.

В скрупулезно составленном документе Павел Троян с хронологической точностью излагал свою биографию, включая ее криминальный период. Он приводил даты и географические названия, имена заказчиков и соучастников совершенных им преступлений. Список этот не мог не впечатлить: большинство устраненных им лиц в середине девяностых мелькало на первых полосах газет. Сухо и обстоятельно оперируя фактами, Троян подводил историю к главному эпизоду своей исповеди: тщательно подготовленному убийству корсиканского префекта Лорана Руссо.

* * *

Дарио слушал Родиона, сосредоточенно препарируя в тарелке кусочек говяжьей вырезки, которую он не обжаривал, а лишь прижигал на раскаленной сковородке с обеих сторон, обильно посыпая крупной солью и душистым молотым перцем.

По мере погружения в подробности дела глаза итальянца округлялись, а челюсти двигались все медленнее, будто вся его энергия уходила в осмысление услышанного.

Летом 97-го он тоже был на Корсике, но вынужден был уехать оттуда раньше — и вот же, не выпал ему шанс стать участником этой скандальной истории!

— Колоссально! Если тебе удастся докопаться до истины, то это будет настоящая журналистская бомба! — Дарио бросил вилку, вскочил и принялся нарезать круги по комнате.

— Ключевые слова тут «если удастся». Этому эпизоду почти двадцать лет, одному мне с этим не справиться, слишком комплексная задача.

— Ты можешь полностью рассчитывать на меня… если ты об этом.

— И об этом тоже. — Родион благодарно кивнул. — Мне понадобится информация из закрытых источников, которые без твоей помощи будут для меня недоступны.

Дарио скорчил кислую гримасу и уселся обратно за обеденный стол.

Став помощником пресс-секретаря национальной полиции, он тут же оказался вовлечен в такое количество тайн и интриг, какое раньше не мог даже вообразить в самых смелых своих фантазиях. Обладание этой информацией не приносило ему никакой радости, напротив, он стал хуже спать и подутратил аппетит. Что, правда, никак не отражалось ни на размере его живота, ни на щедро отмеренном ему природном жизнелюбии.

С тех пор как они с Родионом окончили университет, их пути слегка разошлись, но связь по-настоящему не прерывалась никогда. Дарио испытывал большое уважение к успехам друга, приправленное щепоткой здоровой ревности. Поэтому перспектива оказаться тайным участником этого расследования казалась ему хоть и рискованной, но крайне привлекательной.

Истолковав его задумчивость как знак согласия, Родион продолжил:

— Я уже получил ответ на свой запрос, отправленный в Афины: господин Адонис Влахос, он же Павел Дмитриевич Троян, покончил жизнь самоубийством пять недель назад.

— Кто же тогда переслал тебе рукопись?

— А вот это интересный вопрос. Но на данный момент второстепенный. Для меня важнее всего сейчас убедиться, что это достоверная информация, а не просто попытка сведения счетов. Но инициатор мертв, пообщаться с ним все равно невозможно, поэтому мне остается лишь проверить и сопоставить основные факты его биографии…

Покрутив в руках свой «Паркер» в пулеобразном алюминиевом корпусе, он добавил:

— По правде говоря, я охотно верю, что основным мотивом Трояна было восстановление справедливости, и все эти события не являются вымыслом. Наверное, потому что мне и самому эта история небезразлична.