Парадокс Ферми

— Подальше — это куда? — заинтересовался Хра. — И вот ещё что, я без своих ребят с места не сдвинусь. Анхуре на Сепеке мне жизнь спас, а Мехен-Та за штурвалом сидел, когда я Упуаута на Термуне из эпицентра выдёргивал. Короче, или всех вместе записывай, или обойдусь.

Они с кадровиком посмотрели друг другу в глаза. Чужое солнце, вздыбленная планета, ревущий расплавленный океан… И вёрткий планетоид с бесстрашным десятником, упрямо прорывающийся в этот ад. Маленькая огненная точка, не поставленная в его, Хра, книге жизни… Ценой наполовину сгоревшего тела и пластиковых кишок. Говорить об этом глупо, пытаться как-то отплатить — ещё глупее.

— Планета с кислородной атмосферой, обитаемая, потенциально неопасная, — невозмутимо начал кадровик. — Что касается твоих удальцов — не проблема. Лимит нам спустили по затратам, а не по вакантным местам. Так что если с деньгами разберётесь, то и вопросов, я уверен, не будет. Гэбисты даже порадуются, что вместо одного за ту же сумму получат четверых. Надеюсь, твои ребята идейно грамотные и политически благонадёжные?

Хра закивал с несколько преувеличенным энтузиазмом, и кадровик улыбнулся:

— Тогда не вижу препятствий. Давай, Амон, соглашайся. Так и так, что тебе здесь торчать? Войны пока не предвидится, Ракхазе, сам знаешь, теперь не до нас… Ну что, брат? По носам?

— По носам.

Они дружески потёрлись носами, и кадровик, отстранившись, с невинным видом спросил:

— Обедать пойдёшь? А то у нас на внешнем периметре новый буфет открыли. С неплохой триноплёй. Даже кое-что из натурального, говорят, временами бывает. Посидим, выпьем за встречу…

— Само собой, брат, — обрадовался Хра. — Веди давай, я проставляюсь.

Брагин. Сборы в Москву

— Николай Васильевич, зайди. — Голос Щепова по селектору был сух, бесстрастен и командно-деловит. — Минут эдак через пять.

По официальному тону чувствовалось, что в кабинете он был не один, а потому держал имидж.

— Есть, Николай Владимирович, через пять минут, — в тон ответил Брагин и принялся вытирать чистой ветошью руки. «Ладно, никуда оно не денется, после докуём».

Он был с голым торсом, по форме «раз», как это и полагается при чистке оружия, и уже успел обиходить АПС[41] и ПСМ.[42] На очереди были «Кедр»[43] и лапушка «Гюрза»,[44] но они подождут — в отличие от начальства. От начальства, которое, блин, всегда звонит очень не вовремя.

— До скорого, дети мои…

Брагин убрал оружие в сейф, не спеша оделся и, не забыв засунуть ПСМ в кобуру, вышел из кабинета. Путь его лежал по лабиринту коридоров вверх по лестнице с первого этажа на четвёртый, к мощной, украшенной чеканными накладками двери. Это вам не убожество тесного офиса. Это — физически ощутимые размах и простор. Уж что говорить, охранное агентство «Гранит» устроилось очень неплохо. Солидный, ещё царской постройки особнячок, двор с охраняемым периметром и мощной инфраструктурой, боксы, подсобки, ремзона, гаражи, тир, годившийся для стрельбы даже из автомата. Сразу чувствовалось, что с КУГИ у Щепова не было проблем. Да что там КУГИ! Отцы-матери города прекрасно знали, с кем Щепов водил дружбу в Москве. Стоит ему только позвонить, деликатно намекнуть, всего лишь дать знать: дескать, обидеть хотят, — и из Кремля прилетит такое, что потом беды не оберёшься. Поэтому все считали, что со Щеповым, хоть он человек и неоднозначный, жить лучше в согласии.

Брагин, к слову сказать, тоже так полагал. Он деликатно постучал в дверь и уважительно спросил:

— Разрешите, Николай Владимирович?

Щепов ему нравился. Со своими честен, не жмот, слово держит. За год совместной работы ни разу не подвёл, не кинул, не подставил. Пока мужик.

— Давай, тёзка, заходи. — Щепов приветственно кивнул. — Выпьешь?

Он был сегодня какой-то мятый, поблёкший, совсем не похожий на бравого отставного полковника. Глаза смотрели мрачно, рот подёргивался, на словно бы опавших щеках выкатывались каменные желваки. Похоже, сегодня был не его день.

— Не, Николай Владимирович, не буду, — вежливо покачал головой Брагин. — Дел много.

Он действительно считал, что с начальством пьют только аристократы или дегенераты. И сам с подчинёнными никогда не пил. В мирное время, естественно. На войне в плане водки всё по-другому.

— Ну как знаешь.

Щепов сунул ему баночку колы, а для себя достал коньяк «Хеннесси Елипс».[45] Грубо, словно банальную бутылку, взял хрустальный графин марки «Баккара», щедро плеснул в стакан и отпил, даже не подумав греть в ладонях, как полагается для пробуждения аромата и вкуса.

— Значит, так, тёзка. Нынче денег будет до хрена. Четыре баула. Это тебе информация к размышлению.

В глазах шефа светилось отвращение, вызванное явно не шикарным вековым коньяком.

— А что размышлять? — удивился Брагин. — Подгоним и четыре. Тронемся сегодня ближе к ночи, синоптики как раз непогоду обещали. Просочимся не спеша, дай бог, не промокнем.