Парадокс Гретхен

Ася решила пройтись до дома пешком. На душе у нее было странно – она и сама не могла понять толком своих чувств. Так, например, бывает после просмотра хорошей, трогательной мелодрамы, когда вроде и осознаешь, что так, как в кино, в обычной, реальной жизни вообще-то не случается, но в то же время в душе остается чувство, что все это когда-то уже происходило – именно так и именно с тобой… Или просто хочется, чтобы так оно было… И еще – все время, как будто заданным заранее барабанным ритмом, звучал в голове Пашкин голос, одной и тоже фразой: «Нельзя. Быть. Витамином! Нельзя. Быть. Витамином!» Она сама не заметила, что и шаг свой подстроила под этот ритм и двигалась под него, как солдат – раз, два, три! Нельзя! Быть! Витамином! Нельзя! Быть! Витамином!

Что ж, может, и нельзя. А что тогда можно?.. Спокойно смотреть, как твой собственный сын остается ни с чем, а его теплое место занимает кто-то другой? Как бледная скромная мышка Леночка из коммуналки с тараканами превращается в элегантную леди, глубоко наплевав при этом на всякие там в нее Жанночкины переселения? Эх, дети, дети… Что вы натворили, и сами не понимаете…

И в то же время Ася чувствовала, как перевернулось что-то в ее душе. Как будто местечко там образовалось свободное. Вот только знать бы, для чего… Может, для этих красивых сентябрьских теплых сумерек? Или для этих о чем-то интимно шуршащих под ногами листьев? Может, для легкого вкусного запаха их прощальной осенней прелости? Какие давно забытые запахи и звуки… Будто налетевшие из той еще жизни, когда они вместе с Павликом возвращались этой же дорогой от друзей к себе домой… Подумалось вдруг: интересно, а как бы муж ее отнесся к этому сыновнему протесту? Скорее всего, нормально бы отнесся… Впрочем, и до протеста бы дело не дошло, наверное. Павлик сына всегда старался понимать, внимательно прислушивался к его мнению. А Ася только возмущалась слегка да пофыркивала. И всегда рукой махала – делайте, мол, что хотите… Вот так же махнула она рукой и тогда, когда Павлик отвел сына в музыкальную школу, хотя она категорически настаивала на дзюдо и шахматном кружке. Хотела, чтоб парень рос умным и сильным. А они вцепились руками и ногами в эту музыкальную школу, и что? Что из этого вышло-то? Песенки какие-то, стишата с музычкой…

– Ася! – вдруг услышала она за спиной свое имя и удивленно обернулась. На бульварной скамейке, осыпанной сухими желтыми листьями, сидела Татьяна и улыбалась ей грустно и приветливо – Здравствуйте, Ася… Ничего, что я вас окликнула? Вы так сильно задумались…

– Ой, здравствуйте! – подходя к ней поближе и тоже приветливо улыбаясь, проговорила Ася. – Вот, из гостей пешком иду – прогуляться решила. Дома совсем не сидится, знаете ли…

– И мне! И мне не сидится! Тоже вышла свежим воздухом немного подышать. Да вы садитесь! Вы ведь не торопитесь, как я поняла?

– Нет… – помотала головой Ася и уселась рядом на скамейку, смахнув с нее листья. И тут же спросила торопливо: – Татьяна, а Рита вам звонила? Где они, что с ними?

– Звонила… Все хорошо, говорит. Комнату они где-то на окраине снимают…

– А адрес? Адрес она вам не сказала?

– Нет. Не сказала. Я спрашивала, но она отмолчалась.

– Да? Жаль. А мне Пашка так и не позвонил… – вздохнула грустно Ася.

– Ну, что делать? – успокаивающе произнесла Татьяна и тоже вздохнула. – Решили наши дети самостоятельными стать, сами хотят всего добиваться. Господи, глупые какие… Ну что ж, пусть будет так. Может, так оно и правильно. Не знаю я. У меня последние полгода вообще каша в голове сплошная: то обвинять себя во всем начинаю, то, наоборот, злиться…

– И все-таки это как-то нехорошо, согласитесь, – с досадой проговорила Ася. – Ну какие могут быть съемные комнаты? Зачем? Глупый какой-то юношеский протест…

– Так и я о том же! – живо повернулась к ней Татьяна. – И я ей говорю: живите у нас тогда, раз такое дело! Я уже и не против! А она мне опять…

– Что? Что опять?

– Да долго рассказывать, знаете ли… Это давний у нас спор такой, разногласие мнений. Будто я подавляю их с отцом, будто существовать не могу без этого давления на них…

– Без витаминов, что ли? – усмехнулась грустно Ася.

– Без каких витаминов?

– Да это мой Пашка определение такое придумал. Человек, который искренне отдает себя во власть кому-то, кто начинает этой властью над ним пользоваться безгранично и безраздельно, является якобы лакомым витамином для черта. Не для самого человека, обожающего власть, а именно для черта, в нем сидящего. Будто бы без витаминов этому монстру хвостатому никак не прожить.

– Да? Интересно… Выходит, и во мне черт сидит? Господи, чушь какая… Хотя вот мой муж, взрослый и, казалось бы, уважаемый человек, твердит иногда приблизительно то же самое… И Ритка тоже… Знаете, и я грешным делом в последнее время задумываться начала: может, они и правы? И дочь, и муж? Он ведь тоже сбежал от меня, знаете…