Парадокс о европейце

Посреди своей обычной болтовни этот самый Гоша Герц не преминул вставить с отвратительной развязностью, мол, мы-то с вами настоящие калифорнийцы, открытые парни, без затей, не то, что все эти снобы с Восточного побережья. Дальше он понес и вовсе несусветицу: главное, мы не нервные, мы можем и убить, если надо будет… И без перехода, тихим голосом, с той интонацией с какой пересказывают скабрезные сплетни, Бабуния поведал, что девочки у нас привозные, местечковые.

История семьи Стрелецких Иозефу в общих чертах была и без того известна. Как и характер хозяйки. Анна была молодой женщиной того непобедимого российского типа, какому принадлежали, по легенде, Вера Засулич и Софья Перовская. И не привези ее отец-аптекарь Элиас Стрелецкий в десятилетнем возрасте из Белоруссии в Штаты, останься она в России и переживи переворот большевиков, в начале двадцатых была бы комиссаршей в кожанке, с бельгийским кольтом за поясом. А то, не приведи господи, и какой-нибудь изуверкой типа ее соплеменницы Розалии Землячки.

Она и в Штатах нашла поле для своей неуемной энергии. Нет, бомбисткой она, конечно, не была, до Калифорнии не дошла эта европейская мода, но состояла разом в десятке социалистических организаций. В Лиге противников войны, Лиге взаимопомощи эмигрантов-революционеров, в Лиге промышленной демократии и Лиге за отмену смертной казни, а также в Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения (17). Защищала Ассоциация в основном права индейцев и мексиканских батраков. И это при том, что настоящих индейцев сестры Стрелецкие видели, скорее всего, лишь на картинках-иллюстрациях к популярным тогда романам Фенимора Купера.

На той же вечеринке, если память ему не изменяла, он впервые увидел бывшего в те годы уже очень популярным, но еще очень молодого, лет двадцати пяти, писателя Джека Райдера. Анна и Джек тянулись друг к другу на почве общих социалистических воззрений, и Джек ходил в Аниных женихах.

Иозеф был представлен знаменитости. Джек был порывист и стоял за немедленную революцию. То и дело поминали русских террористов, взорвавших в Кремле нескольких генералов-жандармов, так писали в здешних газетах. А о восстании на Черном море целой бронированной эскадры – в таком виде донеслась до Калифорнии весть о бунте на Потемкине-Таврическом – говорили с восторгом. Впрочем, Анна ждала постепенных перемен в духе умеренного социализма… Иозеф в их спорах не участвовал, не желая афишировать свои анархистские взгляды.

Ранние пиратские рассказы Джека о браконьерском промысле устриц в бухте Сан-Франциско и описания эпопеи на Аляске, на вкус Иозефа были вторичны. Брет Гарт за два десятка лет до Джека уже писал о золотоискателях Калифорнии. И, кажется, лучше. Впрочем, тот был джентльмен, недаром стал американским консулом в Глазго. А Джек был устричный пират, браконьер, именно что сын волка… Это знакомство, переросшее в приятельство, с понравившимся ему открытым, загорелым, веселым Райдером, как ни странно, отчасти сыграло свою роль в том, что уже совсем скоро Иозеф окажется в России.

Дело в том, что Иозефу давно хотелось завести собственное дело. Но организовать отдельный от клиники кабинет он не мог: для этого требовался солидный капитал. Да и врачебное дело ему наскучило. Он был человеком гуманитарных устремлений, а выучился на медика, скорее, под давлением семьи…

Этот разговор состоялся на одной из вечеринок в том же доме Стрелецких. Джек учил Иозефа готовить Bloody Mary (18), новомодный коктейль, завезенный в Калифорнию нью-йоркской богемой: водку надо было цедить в томатный сок по лезвию ножа. И добиться того, чтобы алкоголь с соком не смешивался. С тем расчетом, чтобы сначала проглатывалась водка, а там подходила и запивка. Иозеф обычно пил только французской лозы красное калифорнийское, но уступил настояниям флибустьера: очень уж тот был гарибальдист. Они высосали по коктейлю, и Джек сказал, что он has got an idea[9]. Что, если Иозефу заняться издательской деятельностью? А он, Джек Райдер, уступит ему все права на издания русских переводов. Подарит, так вот. Он хотел бы, чтобы эти симпатичные русские знали и его рассказы. И поднял тост за Чехова.

Впрочем, для поспешного отъезда в Европу были у Иозефа и другие причины. По всей видимости, младшая из сестер Стрелецких вздумала в него влюбиться. И не считала нужным этого скрывать. Заметил это даже несносный Гоша Герц, подмигивал, чмокал: Марточка-то наша в вас втюрилась.