Парадокс одиночества. Глобальное исследование нарастающей разобщенности человечества и ее последствий

Однако для Брюстера массовая популярность калейдоскопа – то, что сегодня мы бы назвали «вирусным успехом», – была горько-сладким опытом. Ранняя жертва пиратства, он едва заработал на этом изобретении. Как только он стал партнером лондонских производителей, рынок заполонили дешевые подделки. Более того, его невинная игрушка вскоре стала вызывать критику за то, что безжалостно удерживала внимание людей. Комментируя всепоглощающий характер этой причуды, «Литературная панорама и Национальный реестр» с насмешкой заметили, что «каждый мальчишка на улице изучает свой калейдоскоп, хотя и бьется головой о стену». Изображение того времени под названием La Kaleidoscomanie où les Amateurs de bijoux Anglais (Калейдоскопомания или английские любители драгоценностей) подхватывает эту тему, изображая людей, приклеенных к своим калейдоскопам, настолько увлеченных, что они даже не замечают, как за их спутниками ухаживают за их спинами.

Критики видели в калейдоскопе выражение культуры массового потребления, которая могла слишком легко отвлечь самыми блестящими новыми безделушками и сенсациями.

Как сказал Перси Биши Шелли в 1818 году, когда его друг и биограф Томас Джефферсон Хогг прислал ему инструкции по изготовлению калейдоскопа: «Ваш калейдоскоп распространился, как чума в Ливорно. Я слышал, что все население предалось калейдоскопизму».

Перенесемся на два века вперед, и я уверена, вы знаете, к чему я веду. Революция, которую Стив Джобс запустил в 2007 году, выпустив iPhone, означает, что у большинства из нас теперь в карманах есть современный калейдоскоп. Такой, который намного мощнее и используется гораздо более одержимо, чем популярная игрушка Дэвида Брюстера.

Калейдоскопомания на стероидах

Двести двадцать один. Это количество раз, которое мы проверяем свои телефоны в среднем каждый день. В сумме это составляет примерно три часа и пятнадцать минут среднего ежедневного использования, почти 1200 часов в год. Около половины подростков сейчас онлайн «почти постоянно». Треть взрослых по всему миру проверяют свои телефоны в течение пяти минут после пробуждения. Многие из нас (мы знаем, кто именно) так же поступают, если просыпаются посреди ночи.

Цифровое отвлечение стало настолько серьезным, что в Сиднее, Тель-Авиве и Сеуле, городах с особенно высоким уровнем использования смартфонов, градостроители предприняли решительные шаги для обеспечения общественной безопасности. На тротуарах установлены светофоры «Стой/Иди», чтобы пешеходы могли видеть, безопасно ли переходить дорогу, не отрывая глаз от своих экранов. На одной из дорог в Сеуле даже установлены лазеры на переходах, которые вызывают уведомление на смартфоне «зомби-пешехода», предупреждая его о том, что он вот-вот попадет на автомобильную дорогу. Это новшество, несомненно, вдохновлено тем фактом, что за пять лет испытаний светофоров «Стой/Иди» в Южной Корее количество травм среди пешеходов снизилось на 20 %, а количество смертельных исходов – на 40 %. Кажется, что для некоторых из нас бесконечные потоки контента на наших смартфонах более привлекательны, чем гарантия того, что нас не собьет машина.

Конечно, я не первая, кто обращает внимание на количество времени, которое мы проводим в своих телефонах. И это не просто поверхностное рассуждение, атака луддитов на эти маленькие компьютеры в наших карманах. Вопросы, которые я задаю, весьма специфичны: насколько важны эти устройства для кризиса одиночества двадцать первого века? И что отличает эту инновацию в коммуникации двадцать первого века от тех, что были раньше?

В конце концов

каждое крупное достижение в области коммуникационных технологий, от печатного станка Гутенберга до смартфона, изменило то, как мы взаимодействуем друг с другом, и не всегда было хорошо воспринято.

В Древней Греции Сократ предупреждал, что процесс письма «вызывает забвение в умах тех, кто научится им пользоваться, потому что они не будут тренировать свою память». В пятнадцатом веке бенедиктинский аббат и эрудит Иоганнес Тритемиус ругал монахов за то, что они отказались от ручного копирования в пользу печатного станка Гутенберга, полагая, что точность и знание в результате исчезнут (однако свое собственное осуждение он напечатал – это был единственный способ заставить кого-нибудь прочитать это). При этом в 1907 году автор The New York Times сетовал на то, что «повсеместное использование телефона вместо того, чтобы поощрять любезность и учтивость, является средством быстрого вымирания того немногого, что у нас осталось».