Парадокс пениса. Уроки жизни из мира животных

Совершенно безобидные и типичные мысли и сны интерпретируются самым токсичным образом. Мужчины, которые мечтают о фелляции, на самом деле отождествляют свой пенис с «материнской грудью»: пенис — это сосок, а партнер — ребенок. Детское возбуждение «генитиализирует тело, и девочка, становящаяся женщиной, становится полностью генитализированной». Полезная таблица сообщает нам, что шляпа, одежда, волосы или кожа лица символизируют крайнюю плоть[234], рот — мочеиспускательный канал, а все — все, — что выходит из него (включая звуки), — эякуляцию; напряжение шеи — это эрекция, массаж шеи или купание для снятия напряжения — это мастурбация, а расслабление — потеря эрекции. Я думаю о том, что у меня затекла шея и мне хотелось бы расслабить ее после целого дня работы за ноутбуком, но мои мысли имеют какой-то скверный извращенный оттенок.

В этой не особенно длинной статье слово «пенис» употребляется более 100 раз, а слово «фаллос» — 60 раз. Нет состояния человеческого сознания, для описания которого нужно было бы 160 раз упомянуть член. Если, конечно, вы не психоаналитик и не считаете членом все кругом.

В статье 1963 г., которая была опубликована в журнале (с низким импакт-фактором) Американской ассоциации психоаналитиков (Journal of the American Psychoanalytic Association), аналитик подверг резкой критике мать своего пациента^{128}. По словам автора статьи, после смерти мужа она превратила сына «в фаллос». Все жизненные проблемы пациента — робость на работе, ссоры с женой — он объяснял его превращением в фаллос «собственицы-матери», которую, к слову, аналитик никогда не встречал. У этого мужчины были эротические фантазии «о женщинах с большой идеальной грудью», что автор статьи почему-то посчитал ненормальным и, конечно же, тоже свел к проблемам с матерью.

После смерти отца мать стала спать с мальчиком в одной спальне. Она с любовью вспоминала, как могла удержать его в одной руке, когда он был крошечным младенцем. Аналитик воспринял это как одно из проявлений «собственничества» и образцовым воплощением того, что мать делает мальчика «своим фаллосом»[235].

Конечно же, никакое общее горе, никакое желание человеческого тепла не могло объяснить эти действия матери. Аналитик описывает ее (повторюсь, он ее никогда не встречал) как «утратившую былую красоту, состарившуюся и деградировавшую (курсив мой. — Прим. авт.)». Да уж, психоанализ не был особенно милосерден к женщинам.

Фрейд, похоже, считал женщин слишком сложными для понимания (прямо как Такер Макс и Джеффри Миллер): он писал, что «психология не в состоянии решить загадку женственности». И точно так же, как Макс и Миллер, он, по сути, вредил мужчинам, которым, по его утверждениям, он хотел помочь.

Автор статьи пришел к выводу, что этот пациент в итоге захотел быть его, автора, фаллосом. Бедный мужчина годами выслушивал чепуху про «поглощать и быть поглощенным», но ни разу не обсудил с психоаналитиком смерть своего отца, которую пережил в детском возрасте!

Но, конечно, не только с ним фрейдисты обошлись как с ходячим пенисом, а не как с человеком, пережившим серьезную травму в детстве. Эта традиция связывать любые сложности в человеческом взаимодействии с прямым или косвенным влиянием полового члена, пожалуй, наиболее вредна для трансгендерных детей.

В 1970 г. «специалист по гендерной идентичности» из Калифорнийского университета Роберт Столлер опубликовал в The British Journal of Medical Psychology статью «Мальчик-транссексуал: феминизированный фаллос матери» (The Transsexual Boy: Mother's Feminized Psychology)^{129}. Эту статью не следовало бы печатать. Как и во всех подобных работах, об отцах детей, упомянутых в статье, не было сказано ни слова (кроме одного ребенка, чей отец, да, умер).

Столлер считал, что дети, которых он описал в этой гнусной статье, были «транссексуалами» потому, что (конечно!) матери пытались превратить их в свои фаллосы. Трех женщин он практически обвиняет в том, что они были слишком «мужественны» и в детстве сами казались «транссексуалами».

Одна из них совершила ошибку, признавшись Столлеру, что всю свою жизнь «хотела быть мальчиком» (у кого из нас, исключенных из запретного мужского пространства, в которое мы очень хотели бы попасть, не было такого желания?) и, достигнув половой зрелости, очень расстроилась, когда ее полностью вытеснили из мальчишеского круга. Другая рассказала, что мать не позволяла ей играть в мяч с мальчиками, а это было «единственное занятие», которое ей нравилось. Это, видите ли, побудило женщину превратить своего ребенка в транссексуала.