Парадокс Ромео

А стоит-то он все еще на пороге чужой школы, вокруг ходят чужие люди, смотрят. Неосторожная Светка кричала при всех, устроила показательный спектакль. Вон в стороне две девчонки из его нового класса ждут продолжения. Вон мелькнуло знакомое лицо парня. Вышел на крыльцо утренний девятиклассник с телефоном в руке, со змеящимся проводом, теряющимся в волосах. Грустно ухмыльнулся. Что он хочет сказать? Он ему сочувствует?

У Всеволода окаменело лицо. Ни в чьем сочувствии он не нуждался. Как не нуждался во всей этой суете, что сейчас творилась вокруг. Девчонки могут все испортить. Они лишат его того времени, которое он так старательно выигрывал в последние дни.

Всеволод сбежал с крыльца, включил телефон. Посыпались эсэмэски. Его искали. Нина звонила одиннадцать раз. Было пустое СМС от Лелика. Номер телефона он наверняка взял у Нины. Пять звонков от мамы. Мигал значок электронной почты, ему пришло двадцать писем – давала о себе знать соцсеть. Наверняка половина из этого – приглашение к дружбе. Видел он такую дружбу в гробу! Ну почему, когда победа близко, тут же начинаются сложности?

Набрал телефон Нины. Смартфон пропел песню соединения. Вместо гудков зазвучал унылый Эннио Морриконе. Как Всеволод его ненавидел! И почему девушки выбирают этот рингтон?

– Нина, – быстро заговорил он в трубку, не дожидаясь, пока одноклассница начнет его ругать или даст отбой. – Я знаю, что ты ушла недалеко. Вернись, пожалуйста. Или скажи, где ты. Что вы тут со Светкой себе напридумывали?

В ответ в трубке захлюпали. Звук получился двойной. Хлюпали и в микрофон, и где-то рядом. Совсем рядом.

Она никуда не ушла. Сидела на корточках за памятником и рвала руками свой шарф. Шарф рваться отказывался, но хозяйка все тянула и тянула его в разные стороны. Всеволод смотрел на Нину, на ее бледное лицо, на покрасневший кончик носа и совершенно некстати вспомнил поцелуй рыжей, какой он был требовательный, как удивил, как на мгновение затуманилось в голове. И вслед за этим почему-то на память пришла Громова, ее ухмылка, ее хитрый взгляд и рассказ рыжей, что Громова такая потому, что…

А перед ним была Нина. Бледная. Заплаканная. Рвущая шарф.

– Ну, что ты? – шагнул к ней Всеволод. – Что в гимназии?

– Ничего, – пискнула Нина разом осипшим голосом. Она дернула шарф, и руки ее безвольно упали на колени.

– Хорошо, что ничего. Вставай.

Он протянул руку, но Нина еще некоторое время смотрела на него испуганно, а потом встала сама, спиной резко оттолкнувшись от серого камня памятника.

– А у меня был, знаешь ли, сумасшедший день, – как можно спокойней произнес Всеволод. – Это не школа, а какой-то дурдом.

Нина просто смотрела. Шарф, скатившись с колен, упал на землю. Всеволод поднял его, хотел отдать, но Нина не брала.

– Ты теперь с ней? – прошептала она.

За те десять минут, что сошел с крыльца, Всеволод успел забыть о кошмарных отношениях в новой школе. Напомнили. И он тут же мысленно взвыл.

– Ну, что ты несешь? – притянул он к себе Нину. – Просто девчонка. У них тут так принято прощаться. Не устраивай бразильский сериал. Тебе это не идет.

– Никто так не прощался. Только вы. – Голос Нины обрел силу.

– Это девчонка такая, эмоциональная. Эмо. Пойдем. – Он обхватил Нину за плечи. – У меня много дел. Надо домой, потом в музыкалку. Чего там с Леликом произошло?

Зазвонил телефон. Мама. Стоило ответить.

– Ты гляди, а телефончик-то у него есть! – громко крикнула белая Наташка.

Это было похоже на фокус – вот никого нет, а вот они появились. Трюк с кроликами, которых достают из шляпы. Из пустой шляпы.

Лицо белой лучилось довольством. Неуловимые изменения, на которые способны только девчонки, – в их лицах появляется жесткость, холодность, отстраненность. Они становятся над этим миром, взлетают богинями – и все это отражается на лице.

– Я перезвоню, – произнес в трубку Всеволод и отключился.

Да, с телефоном он ошибся.

– Я не поняла, это кто?

В отличие от подружки рыжая не выглядела столь решительно. Огромные подведенные глаза были полны слез.

– А я говорила, что у него кто-то есть, – торжествовала белая.

Нина внезапно отдалилась, исчезла. Перед ним была только рыжая. Ее глаза, бегущие по щекам слезы, поплывшая тушь.

– Вы что-то забыли? – спокойно спросил Всеволод.

– Хотели адрес твой взять, чтобы зайти, – пискнула рыжая.

– Не надо заходить. Меня до ночи не будет дома.

– Еще бы! – подливала масла в огонь белая. – Занятие найдешь.

– У меня сегодня музыкальная школа, а потом встреча в шахматном клубе. – Вещи были очевидные. Дела всегда важнее каких-то там эмоций.

– Я тебе не нравлюсь? – всхлипнула рыжая.

– Посмотри на себя, кому ты можешь нравиться? – зло смеялась белая.

– Это правда?

От всего этого тянуло жуткой театральщиной, но Всеволод не мог вырваться из странного убеждения, что совершать резкие движения сейчас не стоит.

– Конечно, нет! – произнес он, оглядываясь. Нина рвала шарф и пятилась. Ее словно уносило прочь ветром.

– Слушайте, – посмотрел на подружек Всеволод. – Давайте не будем из всего этого устраивать истерик. Давайте спокойно обо всем поговорим.