Парадокс Рузы

– Чтобы меня не расстраивать, что ли? – Абрамов отмахнулся. – Но тогда возникает законный вопрос, почему он о свойствах рассказал Боровому? Их общение вряд ли можно было назвать дружеским. Скорее наоборот. Хотя чего это я? Максим Денисович ему, несомненно, хорошо заплатил. И другое объяснение вряд ли существует.

Профессор покивал.

– Продолжим, Ваня? У нас на очереди старик с Альцгеймером и пациент с диабетом второй степени.

– А как же наш тихий шизофреник?

– Если и он за один час излечится, мой мозг этого не перенесет и я сам сойду с ума, – посмеялся Дмитрий Владимирович. – Но ты прав, раз мы наметили запустить исследования сегодня, то надо. Пойдем.

На следующий день, в обеденное время, Иван и Дмитрий Владимирович сидели в столовой и наблюдали за стариком и бывшим «психом». Последние, пристроив среди тарелок с борщом, макаронами по-флотски и стаканов с компотом шахматную доску, увлеченно разыгрывали партию.

Абрамов смотрел на них не мигая, все еще переваривая результаты недавнего обследования.

– Что ж, радует, что старческий маразм мне в случае успешного завершения исследований грозить не будет, – заметил Дмитрий Владимирович. – Хотя, признаться, я шокирован, что к старику полностью вернулась память. И не меньше изумил наш тихопомешанный…

– Как думаете, если «полечить» «Слезами Рузы» какого-нибудь маньяка, у него мозги тоже встанут на место? – спросил Иван. – И будет ли его мучить совесть из-за прошлых дел?

– Нашего Максима Денисовича пока совесть не мучает. Хотя сейчас я подумал об этом и начал сомневаться.

– Ой, бросьте, профессор, – отмахнулся Иван. – Отсутствие совести – это не болезнь. Это диагноз.

– Посмотрим, посмотрим. Я буду в дневник исследований записывать и психологическое состояние пациентов. И выпишу сюда психиатра из Института, пожалуй.

Абрамов только развел руками.

– Неделю наблюдаем за нашими пациентами и выпускаем, набираем новую группу, – сказал профессор. – Старых пациентов проверяем раз в неделю.

В исследованиях незаметно прошел месяц. В итоге в экспериментальной группе излеченных оказалось около ста человек.

Но потом что-то пошло не так. Абрамов обратил внимание, что радуги поблекли и в них началось то самое едва заметное спиральное вращение, что имелось в двух артефактах, изъятых у Борового.

– Почему кристаллы так себя ведут, Дмитрий Владимирович? – спросил Иван.

– Может быть, перезаряжаются? – предположил Лазарев. – Хотя большинство артефактов Зоны имеют постоянные свойства, те же «этаки» – вечные батарейки.

– Они еще и всегда одинаково выглядят. А тут мы имеем изменения. Честно говоря, меня это несколько беспокоит.

– Давай усилим врачебный контроль за пациентами, участим проверку состояния их здоровья.

– Да, пожалуй.

Эксперимент впервые провалился. Больной глаукомой так и не дождался прозрения. Артефакт, который использовали для лечения, совсем выцвел, радужный спектр посерел, внутри камня медленно раскрутилась серая дымка.

Абрамов с профессором осмотрели остальные «Слезы Рузы». Посерели еще пять артефактов. В оставшихся двух радугу едва было видно.

– Сдается мне, эти штуки все-таки разрядились, – сказал Абрамов.

– Нужно проверить еще хотя бы на двух пациентах, – профессор хмуро глядел на артефакты. – Может быть, разрядились, а может быть, им надо дать время «отдохнуть».

Однако слова доктора подтвердились. Ни один из выцветших образцов исцеления больным не принес. Профессор отдал распоряжение артефакты с сохранившимися внутри радугами не использовать.

А ранним утром следующего дня в отделении реанимации внезапно появился Боровой.

У бывшего директора резко упало давление. Иван вколол ему лекарство, отметив неважный вид мужчины: кожа его сделалась темной, белки глаз пожелтели. Абрамов срочно сделал анализы, УЗИ печени.

– Иван, что со мной? – спросил Боровой.

– Анализы подтвердили гипербилирубинемию, желтуху то есть. Из-за чего, пока не ясно – желчные протоки чистые, камней нет…

– Вирус?

– Вряд ли. – Иван хмуро смотрел на бывшего директора. – Засуну-ка я вас в трубу МРТ на всякий случай.

– Не надо.

– Надо. Не хочу рисковать остальными пациентами, участвующими в эксперименте.

– У меня печень до применения артефакта была здорова, – заметил Боровой. – Значит, это не откат излечения.

– С вашей-то привычкой дымить как паровоз? Я в этом не уверен, – хмуро заметил Иван. – Если болезнь возвращается, не обязательно она будет той же самой. Не забывайте – у многих артефактов Зоны очень странная логика работы. А у иных мы этой логики вообще не видим. Хотя она, несомненно, имеется.

– А если артефакт попадет в трубу МРТ, что-то будет? – спросил Боровой.

– Его туда никто помещать не собирается.

Бывший директор помялся и выдал:

– Он во мне…

– Кто он? – не понял Абрамов.

– Артефакт. Я… один проглотил, чтобы не отняли. Успел перед обыском.

Иван смотрел на Борового с изумлением.

– Вы проглотили одну из «Слез Рузы»? И? Уверены, что он не вышел естественным путем?

– Нет, чувствую, что остался в желудке.

– Ладно, Максим Денисович. Вам удалось меня очень сильно удивить. УЗИ для начала сделаю.