Парадокс великого Пта. Повесть

- Убийства? - удивился Бергсон.

- Не ломайте дурака, - рассердился незнакомец.

- Честное слово, - сказал Бергсон. - Хенгенау так все затемнил, что я фактически был не у дел. О каких убийствах вы говорите?

Генерал зажег потухшую сигарету, затянулся и задумался. Потом поднял глаза на Диомидова, сказал:

- Можем мы его теперь арестовать? - И, не дожидаясь ответа, добавил, вздохнув: - Жаль. Очень жаль. Такая сволочь уплывает между пальцев.

- Он свое получит, - усмехнулся Диомидов. - Босс у него серьезный…

- Это так, - согласился генерал. - Но жаль! Ей-богу. А насчет ушей у вас здорово вышло. Кстати, для чего вы припутали эти уши? Я не понял.

- Для убедительности, - засмеялся Диомидов. - И потом, нужно же было о чем-то говорить. Я намеренно затягивал беседу. К тому моменту, когда на свет появилась пресловутая черная картонка, он был почти готов. Правда, и мне пришлось попотеть. Сначала он считал, что я его провоцирую. На всякий случай я брякнул про «приносящего жертву». Помните, в дневниках Беклемишева эта молитва попадалась. Откровенно говоря, я даже не думал, что попаду в цель. Ему, оказывается, известна эта молитва. Бергсон услышал ее в храме от одного старого индейца, когда Хенгенау готовил беклемишевскую акцию. Все это он выложил мне, когда поверил, что я человек Хенгенау.

- Да, да, - кивнул генерал. - Давайте-ка подумаем вот над чем. Выходит, что эта самая «Маугли» с ее обезьяньим апофеозом и беклемишевское дело - разные вещи?

- Бергсон полагает, что это так. Он плохо осведомлен. Между прочим, он удивился, когда узнал из газет, что обезьяны вырвались на свободу. И до сих пор не понимает, что это: несчастная случайность или какой-то хитрый ход Хенгенау. А босс сообщил Бергсону, что Хенгенау мертв. Я, разумеется, не стал опровергать эту версию.

- Это возможно в общем-то, - согласился генерал.

- Вполне, - сказал Диомидов. - Но главное - теперь мы знаем, что произошло с Бергсоном.

- А вы, я смотрю, оптимистично настроены.

- Да как сказать, - откликнулся Диомидов. - Туман еще не рассеялся. Но кое-что стало ясным. Я доволен, что наши предположения подтвердились.

- Это вы насчет Ридашева? - осведомился генерал.

- Да, Бергсон шел к нему в полной уверенности, что это именно и есть эмиссар Хенгенау. Но почему Дирксен допустил такую грубейшую оплошность?

- А он ее не допускал, - задумчиво произнес генерал. - Это слишком грубо, чтобы быть оплошностью. Дирксен и в мыслях не держит, что схватил пустоту.

- Возможно, - согласился Диомидов. - Хотя вопрос и не снимается.

- А вы надеетесь найти ответ на него в биографии писателя Ридашева. Так я понимаю?

- Я ее наизусть выучил, - сказал Диомидов. - Нужны подробности. Меня занимают, в частности, детали побега Ридашева из Треблинки. Кроме него, никто этого рассказать не может. А обстоятельства сейчас сложились так, что поговорить с ним невозможно. Пока мы не найдем подлинного убийцу Беклемишева, Ридашев не должен ничего знать. Кто знает, что еще придет в голову Дирксену, когда он узнает о неудаче Бергсона. Ведь тот ни словом не обмолвится о разговоре со мной. Возможно, что Дирксен повторит попытку. А мы еще кое-что выясним. Кстати, я почти не сомневаюсь, что сейчас эмиссар Хенгенау оказался в полной изоляции.

- Ну что ж, - согласился генерал. - Будем держать курс на изоляцию этого эмиссара. Это разумно при всех условиях. А в Бергсоне вы уверены?

- Он дрожит за свою шкуру. Когда я сообщил ему о том, с кем он имеет дело, надо было посмотреть на его лицо. На нем отразился такой сложный комплекс переживаний, что я стал опасаться, не хватил бы его инфаркт. Завтра-послезавтра он задаст лататы. И надо полагать, что до той минуты, пока до него доберется босс, пройдет достаточно времени. Одним словом, на Бергсоне можно поставить точку. Мавр сделал свое дело…

Генерал взглянул на часы.

- Что-то долго молчит Беркутов. Меня, признаться, беспокоит, не наврал ли вам этот мавр номер телефона.

- Не думаю. В тот момент он еще считал, что разговаривает с человеком от Хенгенау.