Парадоксия: дневник хищницы

— ТЫ, БЛЯДЬ, ТОЧНО ДЕБИЛ… МЫ ДАЖЕ НЕ БУДМ ТЕБЯ УБИВАТЬ, НЕ ЗАСЛУЖИВАЕШЬ ТАКОЙ ЧЕСТИ.

Не хотелось растрачивать идеальное в потенциале убийство на такое дерьмо на палочке.

Марти с улыбочкой забирает бумажник. Я подумываю о том, чтобы выдернуть ключи из замка зажигания. Просто так, по приколу. Но потом думаю: ладно, хрен с ним. Мне уже неинтересно. Мы выскакиваем из машины. Наша «отметочка» уносится прочь. Я так думаю, ему придется полчасика покружить по окрестностям, прежде чем он сумеет найти съезд на шоссе. Мы возвращаемся к нашему грузовичку — но по дороге делаем небольшой привал. Уединяемся в какой-то заброшенной вахтерской будке: страстно целуемся и хватаем друг друга за все места. Лихорадочный жар наполняет замкнутое пространство, когда мы ебемся, как старшеклассники на первом свидании. Смеемся над этим дебилом, который так трясся над тачкой за средства фирмы. Странные все-таки попадаются люди. Запала хватило на несколько дней. А потом снова возник этот зуд. Настойчивый. Неодолимый.

Мы часто мотались по пригородным шоссе. Охотились на автостопщиков. Брали всех, кто пытался нас стопить. Сажали посерединке на переднем сидении. Сжимали с обеих сторон. Никогда не планировали ничего заранее. Игра проходила спонтанно, по вдохновению. Мы ехали молча, наслаждаясь богатством потенциальных возможностей. Дрожа в предвкушении. Инстинктивно подлаживаясь друг под друга.

Меня всегда поражало, как, вообще, людям хватает смелости подсаживаться к кому-то в машину. Самим лезть в ловушку. В это подвижное гиблое место на четырех колесах. Хотя я сама постоянно так ездила. Садилась к любому, кто вызывался меня подвести. Но я — это я. У меня был мотив. Был стимул. Я знала, на что иду. И была готова к любым неожиданностям. Причем, готова гораздо лучше, чем потенциальный убийца. Газовый баллончик, нож — всегда при себе. Угроза для психики — их психики, разумеется. Дразнила их. Распаляла всякими недвусмысленными намеками. Короткие юбки. Ярко красные губы. Ждала первого же неверного движения. Мне нужен был повод. Причина и оправдание. Чтобы брызнуть им в морду газом. Пырнуть ножом. Напугать.

Мы гадали по карте, как по И-Цзын. Открывали наугад, бросали ключи от машины. Куда упало, туда и ехали. Кабина грузовичка, Кони-Айленд сознания. Ад, где вечные сумерки. Россыпь красных, белых и золотых огней по бесконечному шоссе. Мили и мили пути — в никуда. Потеряться в пространстве — идеальное местоположение. Запертые, как в ловушке, в часовом поясе, где время стоит. Стальной кокон. Металлическая утроба.

Сегодня охотимся на Голливуд Хилз. Подбираем девчонку. Выскочила на дорогу прямо перед нашим грузовичком. Чуть ли не под колеса бросилась. Вся в истерике. Хрупкая черная девочка, совсем молоденькая. Подросток. Машет руками. Зовет на помощь. Судя по платью — официантка. Останавливаемся, сажаем ее к себе на переднее сидение. Я говорю: успокойся, — глажу ее по волосам. Двое каких-то белых — может быть, даже копы, — силой забрали ее с автобусной остановки у кафетерия в Уоттсе, где она работает, и усадили к себе в машину. Грозили ей пистолетом. Говорили, пристрелят, если она не отсосет обоим. Она отсосала. Потом ее выкинули из машины. Просит подбросить ее обратно на автобусную остановку. Домой она не пойдет. Лучше вернется в кафе и подменит кого-нибудь на полсмены. Чтобы было какое-то оправдание. Если папа узнает, что произошло, он придет в ярость. А папу лучше не злить.

В Уоттс мы ехали молча. Мы с Марти оба отрывались на ее страхе. Одна только мысль, чтобы сейчас развернуться, увезти девчонку обратно в холмы и повторишь ее давешний кошмар — этого было уже достаточно. Мы высадили ее на автобусной остановке и поехали домой. Единственный добрый и человечный поступок вымотал нас обоих почище всякого злодеяния.

Как и все джанки, мы крепко подсели. На адреналин. Адреналин — тоже наркотик. С высокой степенью привыкания. А потом прежней дозы становится мало, и в следующий раз ты закидываешься двойной. Потому что иначе не вставит. Под конец меня все заебало. Надоело подбирать жалкие крохи в погоне за тенью страха.

Мы оба были еще не готовы запятнать руки кровью, нарушив шестую заповедь. Но при этом всегда подстрекали друг друга переступить черту. Пусть даже по отношению друг к другу. Марти психовал. Говорил, что я промываю ему мозги, посылаю ему потайные сигналы, внушаю ему скверные мысли. Добиваюсь, чтобы он меня убил. Он мог сидеть в другой комнате, и вдруг ни с того ни с сего начинал орать, чтобы я прекратила его провоцировать… Ебать ему мозги. Дразнить. Вынуждать к действию. Я разыгрывала из себя святую невинность. Говорила, что ему надо бы голову подлечить. Что я понятия не имею, о чем он толкует. Он был законченной сволочью. И он знал, что я делаю. Пугаю его до усрачки. Дразню его своей силой. Силой, которую он так хотел сломить. И ненавидел себя за это. Он был в ловушке. Мы оба были в ловушке.