Парадоксы фронтовой ностальгии

Однако и с ней дело обстоит не так-то просто. Письма, которые я получил от читателей по поводу своей статьи "Поговорим об идеалах", показывают, что из сознания многих людей еще не ушла вера в коммунистические идеалы. Сколько бы сейчас ни говорилось и ни писалось об утопичности этих идеалов, надо признать, что они делали скудную и серую жизнь простого человека в какой-то мере одухотворенной. Ведь сознание, в котором существует постулат "не для себя живем, а для будущего", — это сознание альтруистическое, сходное с религиозным, которое, несомненно, как-то осмысливает жизнь человека и его нельзя совсем сбросить со счетов.

Мы почти все сегодня понимаем, что рынок неизбежен, что надо приблизиться к живой, настоящей жизни и отречься от схем и абстракций, но как убедить в этом значительную часть народа, который, несмотря, на то, что жил и живет в материальном отношении плохо и бедно, существовал все же в некоем психологическом комфорте, имея ясные и понятные цели…

Но я отвлекся от войны, которая, несмотря ни на что, вспоминается воевавшими хорошо, потому что все страшное и тяжкое в физическом смысле как-то смылось в памяти, а осталась лишь духовная сторона, те светлые и чистые порывы, присущие войне справедливой, войне освободительной. Была в войне одна странность — на ней мы чувствовали себя более свободными, нежели в мирное время. Казалось бы, что за свобода у солдата, над которым все, начиная с ефрейтора, — начальники?… Конечно, когда "гонят" в наступление и топаешь по полю, подставляя себя под пули и осколки, тут ты "пушечное мясо", тут от тебя мало что зависит, но если повезет и дойдешь до окопов противника, вот там ты можешь себя показать, там ты сам себе голова. Там тобой никто не командует, там многое в твоих руках, если не все. Ну, и в обороне тоже нужны и ум, и смекалка. Есть у меня рассказ "Знаменательная дата". Его герой, бывший солдат Отечественной, говорит своим собутыльникам, тоже ветеранам:

"Ну вот, взять меня, например, токарь я сейчас, скажу, не хвастаясь, неплохой, но, предположим, уйду со своего завода, и ничего от этого не случится, ничего не изменится, поставят другого работягу, и будет тот вкалывать, а на войне… Нет меня на левом фланге с ручником — что будет? А то, что прорвется фриц в этом месте! Там я задержу гада! Не пройдет, подлюга! На войне я был до необходимости необходим. И не всяким меня заменить можно было. Вот предположим, что вместо меня на том левом фланге с тем же ручником другой солдат. И уже уверенности нет, что он немца задержит — и глаз другой, и смекалка, и характер послабже, может… Там такое чувство было, словно ты один в своих руках судьбу России держишь… Ведь верно… А сейчас… есть я, нету меня, все по-обычному течет".

Да, в мирной жизни в нашем обществе так и было: "есть я, нету меня", "все по-обычному течет", так как ничего от отдельной личности в нашем родном государстве не зависит. А на войне было по-другому: там каждый чувствовал свой личный вклад в победу.

И еще одна степень свободы была у человека на войне — свобода от идеологии. Хотя война и велась под привычными советскими лозунгами и призывами, хотя и кричали порой солдаты по инициативе политруков "За Родину, за Сталина!", но не за Сталина, разумеется, мы воевали. Об этом хорошо сказано у того же Юрия Белаша:

Если признаться честно меньше всего в окопах мы думали о Сталине. Господа бога вспоминали чаще. Сталин никаким боком не прикладывался к нашей солдатской войне и говорить о нем просто не находилось повода. И если бы не газеты, право слово, мы бы так и забыли эту, не встречавшуюся в русском языке фамилию.

Здесь кстати сказать, что Сталин еще до войны стал поминать "великих предков", в преддверии ее он вполне справедливо возлагал больше надежд на русский патриотизм, чем на идеологию.

Да и слишком тонка была эта идеологическая пленка в сознании народа, всего двадцатилетней протяженностью, перед извечным народным чувством любви к Отечеству и извечным стремлением защищать свою землю. Поэтому советская идеология, на мой взгляд, почти не играла никакой роли в Отечественной войне, правильно так названной, потому как по своей внутренней сути таковой и являлась. И тут был бы Сталин, не было бы его — русский солдат воевал бы так же беззаветно, так же мужественно, как воевал во всез войнах, которые приходилось вести нашей стране.