Парадоксы Младшего Патриарха

Не хочу убивать Лиаха... а попробуй его не убей! Он-то как раз меня убить собрался. Всерьез. И если мы с ним лицом к лицу схватимся... ох, не знаю. Конечно, не все мои ухватки ему знакомы, и кое в чем я превосхожу его наверняка — но вот на мечах я ему уступаю. Да и на ножах, пожалуй, тоже. Более слабого противника без труда можно осилить, не убивая, а после пощадить — но Лиах из нас двоих не слабейший. Он попросту иной. Может, он и не сильнее меня — но он иной. Другой. И как мне сберечь его?

Как мне его пощадить, да при этом самому в живых остаться?

Потому что я не могу себе позволить помереть. Если я прав, и случайность эта — не в случайность... тогда моя смерть, даже и добровольная, будет страшной ошибкой. Нет, умирать мне никак нельзя — иначе неведомый враг добьется цели. Притом же я Сахаи обещался — а слову своему я всегда был хозяин, и обыкновения этого менять не собираюсь. Да и потом... тьфу, проваль... ведь если разобраться — а с какой стати я должен умирать? С какой стати и вообще кто-то должен умирать?

И как мне объяснить это Шенно Лиаху?

Он не поверит мне. Что бы я ни сказал, что бы ни сделал — не поверит. Поздно. Еще и вчера было поздно. И до похищения. Вот если бы я знал, как зовут мою случайную жертву... если бы тогда, если бы прямо тогда я пришел к Лиаху с окровавленным ножом в руке да рассказал бы ему всю правду... хочешь — милуй, хочешь — убей, вот он — я... не исключено, что Лиах бы мне поверил. А если и нет — все бы кончилось там и тогда, Кеану был бы отомщен, и школа была бы в безопасности... хотя Лиаху, скорей всего, солоно бы пришлось: держать ответ за смерть Младшего Патриарха — дело нешуточное... но до этого навряд ли дошло бы. Я почти убежден, что приди я к Лиаху тогда — ошеломленный невольной виной и готовый на любое искупление — и Лиах бы мне поверил. Даже ведь и сейчас он меня отпустил. Широкая натура, безудержная в горе и в радости, в гневе и сострадании, существо хитроумное и наивное до ужаса... он бы мне поверил.

Тогда.

А теперь он не поверит ни единому моему слову. И предстоит нам с ним кружить по свету, словно солнцу с месяцем — не расставаясь и не встречаясь. Потому как ни его убивать, ни давать себя убить я не намерен. И если один из нас не допустит оплошности — а я отчего-то уверен, что не допустит — то надеяться мне остается разве что на чудо. Ибо иначе как чудом Шенно Лиах не отступится.

Он и не отступался. Никогда прежде я не предполагал даже в человеке такой ярости. По-настоящему, так ему следовало догнать меня разве что в Феллирне, да и то не наверняка. Конечно, шел я шумно и след за собой оставлял такой, что и новичок не собьется... новичок не собьется, а опытный человек не заподозрит... Лиах бы, впрочем, так и так не заподозрил. Не до подозрений ему было. Его дело — догнать и шею свернуть, а над всеми и всяческими странностями задумываться попросту недосуг. Будь у него хоть самую малость поспокойнее на душе, он бы все же понял, что дело нечисто — человек он не из дюжинных, да и умом не обижен. Это после уже, вспоминаючи, я дивился, с какой легкостью Лиах дался в обман. Тогда же у меня досуга странности подмечать было не больше, чем у моего преследователя. Нет, не удивляла меня небывалая легкость, с которой удавалось все задуманное. Не удивляла и не настораживала. Оторвался — и ладно, вновь на след навел — и того лучше... особенно если снова оторваться сумеешь. Интересно, как бы судьба распорядилась, догадайся хоть один из нас, что дело нечисто?

Но нет, из всех мыслимых догадок только одно нас и занимало: где сейчас враг разлюбезный и что он поделывает? И ведь угадывали мы безошибочно. Иногда я думаю, что мог бы и не оставлять Лиаху примет. Он бы и без них меня нашел. Даже и обычная погоня словно незримым крючком сцепляет охотника и дичь, заставляя их столкнуться лицом к лицу в самую неожиданную и единственно верную минуту. Даже и обычная погоня — а что сказать об охоте, когда оба мы — охотники... и дичь — тоже оба? Да вздумай мы даже пойти не туда, куда чутье зовет, а вовсе в обратную сторону, нас бы не отпустило. Обратная сторона оказалась бы одной и той же для обоих. В основном стараниями Лиаха, конечно. Загадочная штука — ненависть. Не всякая любовь так точно дорожку укажет. Он будто чуял, где меня носит — и шел прямо туда, не отвлекаясь на ложные приманки.

В Феллирне он должен был меня догнать, в Феллирне, и никак не раньше: пока сообразишь, каким путем удрал ненавистный и презренный Дайр Кинтар, покуда людей подрасспросишь, покуда с несомненностью удостоверишься — времечко и уйдет. А догнал он меня уже в Патесе, тремя днями раньше — и я едва успел убраться из трактира долей мгновения раньше, чем он меня там заприметил. Чистое везение, что я углядел его прежде, чем он меня!