Параграф 78

Сам же вынул «Гюрзу» и прицелился по лампочке в потолке. Вернее, присмотрелся к светящейся матовой панели, чтобы понять, где там торчат лампочки. Свет надо погасить, а то мы хуже мишеней в тире…

Но в этот момент снаружи полыхнула ослепительно-белая вспышка — из тех, после которых всё вокруг на некоторое время погружается во мрак, а после становится видимым, но — негативом, — и оглушительно, мировым молотом в мировую бочку, в которой мы все сидим, грохнуло, затем почти неслышно протрещали две коротких — отсечка по три — очереди, и — я успел только выдохнуть, но ещё не набрал воздух, — в дверь крикнули:

— Гудвин! Ключи!

Это был док. Я не мог его ни увидеть, ни услышать, но я и увидел, и услышал.

И просунул ему ключи.

«…до запуска процесса самоликвидации осталось двадцать секунд. Ведите код отмены. До запуска про… Код отмены введён. Код принят. Процесс подготовки к самоликвидации прерван. Спасибо за использование кода».

58.

Когда док и Люба поняли, что произошло, они не раздумывали долго: Люба лупанул из своего «Шершня» по витрине (пуля её не брала), потом они с доком соорудили пирамиду из трёх столов и влезли в кабинет — и хорошо, что провозились лишнюю минуту, разбирая где-то там баррикаду, потому что иначе, боюсь, точнёхонько попали бы под огонь сидевшего в засаде бородатого мужика с огромными ручищами. А так — Люба накрыл его шоковой гранатой из подствольника и добил из основного ствола. Зачем добивал? Потому что СШГ его не взяла. Как это? А вот так: мужик встал, отряхнулся и начал разворачивать «калаш». И пришлось гасить его по-взрослому…

Люба выглядел по-своему озадаченным.

Но надо было как-то выбираться из лифта. Внешнюю дверь удалось открыть полностью, а вот створки внутренней двери практически заклинило. Мы их подёргали, потягали — бессмысленно. Лифт остановился заметно ниже пола, надо полагать, створки упирались во что-то незыблемое.

Пай выскользнул наружу, даже не снимая разгрузку. Фест был чуть покрупнее, но и он пролез. Нам со Скифом пришлось потруднее, но, поснимав разгрузки и пояса, мы кое-как протиснулись наружу. А вот Лиса, решившая было пойти тем же путём, застряла.

То есть она не насмерть застряла, просто сунулась — и поняла, что не проходит. Спам в бронике тоже не проходил.

Мы перекрыли коридор: Док, Люба и примкнувший к ним Скиф — с одного конца, Пай и Фест — с другого. Я остался возле кабины, чтобы помочь.

«ТИК-6» — как, впрочем, и «2», и «3» — других не пробовал — изделия прекрасные, но один недостаток имеют: их неудобно снимать и надевать в одиночку. Застёжки так расположены, что нужна какая-то цирковая гуттаперчевая подвижность суставов, чтобы до них дотянуться. В общем, Спам и Лиса поснимали друг с дружки броники, подали их мне в щель, и мы со Спамом начали тяни-толкать Лису в мою сторону, но она не пролезала. Тогда Спам выбрался наружу, Лиса стащила с себя свитер и тельняшку, оставшись в лифчике, мы со Спамом потянули её — я за руку, Спам за коленочку, — и вытащили репку. И в этот момент лифт обрушился.

Честно говоря, мы не сразу поняли, что произошло. То есть ещё секунда — и Лиса либо навернулась бы вниз вместе с кабиной (не очень страшно, метров семь, но всё равно неприятно), либо её разрубило бы пополам. Мы пялились на пустоту, а потом оттуда нас обдало клубом вонючей пыли.

Я испугался. Лиса, по-моему — нет. Иногда мне хотелось её убить просто за её тупое бесчувственное бесстрашие.

Итак, падение лифта и наши первые потери в технике: два неиспользованных «Шершня», свитер и тельняшка. Лиса со злости набросила броник прямо на голое тело и всё время передёргивала плечами — грубые швы и края застёжек-«репейников» кусались.

Надо сказать, здесь было совсем не холодно. Не то чтобы тепло, а так — градусов шестнадцать. И отчётливо воняло — как на потушенном пожаре в зверинце.

59.

Здоровенный мужик, который в нас стрелял, звался Мартын (или Мартин?) Васильевич. Док обозвал его «Членом», потому что он был член-корр.

Напротив лифта в стене зияла дыра — так где-то метр на полметра. Я присмотрелся. Дыра была прорезана в железной двери, давным-давно заваренной по контуру и закрашенной под цвет стены. За дырой начиналась обычная лестница, ведущая вверх — на технический этаж.

Похоже, эту дыру Мартын и защищал.

От кого?

До лабораторного блока мы добрались без приключений. Смутила только разнесённая в щепу дверь в торце одного из коридоров. Оттуда и воняло. Внутри всё было покрыто копотью, как тогда в виварии — только гуще. Я бросил внутрь свечку, но ничего не увидел. В смысле, что там ничего не было. А если и было, то сгорело в прах.

60.

Док остановился и поднял руку. И мы все мгновенно замерли в тех позах, в которых нас застал жест. Потом Фест, который на ходу поправлял что-то на щиколотке (нож, наверное), медленно опустил ногу на пол.

Дверь слева была чуть приоткрыта, и из-за неё слышался нехороший периодический звук, от которого вдруг поднялась шерсть на спине.

— Это столовая, — прошептал док.

И я понял, почему мне вдруг стало так неуютно. Звук больше всего напоминал чавканье.

61.