ПАРАЛЛАКС 606. Том I

Мариус оглянулся: рядом скользило ещё одно тело. Вторая клешня детины крепко впивалась в ногу Коджо. Грудь соседа размеренно вздымалась, и Давид облегчённо выдохнул. Значит, они вместе. И оба пока ещё живы. В какой-то момент он представил, как жалко они с сокамерником выглядят со стороны. Разбитые хари. Рваные робы. Халаты, которые когда-то сверкали белизной, а теперь напоминали поломойную ветошь. И верзила, тянущий их, как сторож мальчишек, пойманных на воровстве яблок. Стало противно и даже немного обидно. А время всё шло. Шло так же медленно, как и верзила: безмолвно виляя по подземным катакомбам и даже не останавливаясь, чтобы перевести дух. Лампы помигивали, погружая грозный конвой во тьму и отбрасывая угрюмые тени. Изредка мимо проплывали проёмы кабинетов и ведущие в никуда лестничные пролёты. В этом бесконечном коридоре всё так и дышало погибелью. Где-то вдали послышался грохочущий лязг. Замерев, здоровяк осмотрелся. И только тогда Давид сумел разглядеть его выдубленное ветром лицо: широкий лоб, пересечённый глубокой кровоточащей раной, нос картошкой и раскосые глаза. Яркие, как пламя, янтарно-жёлтые глаза. Жадно втянув ноздрями воздух, детина пробубнил:

- Можешь прятаться сколько влезет, принцесса. Луций вернёт тебя на место. Босс похвалит Луция за преданность... похвалит Луция... похвалит...

«Да этот Лютик, или как там его, явно невменяемый. Интересно, ему знакомо такое понятие, как сотрудничество? Или солидарность?» Мариус поёжился: судя по мясорубке, что творилась здесь несколькими часами ранее, ответ не иначе как отрицательный. Здоровяк шмыгнул носом, точь-в-точь как затаивший злобу подросток, и пошёл дальше. Давид пытался запоминать маршрут, но всё тщетно - запутанные, будто кротовьи норы, лабиринты и не думали кончаться. С каждым шагом безвыходность положения казалась всё более очевидной: их затаскивали в тёмные глубины подземелья, как паук-птицеед затаскивает в нору парализованную ядом добычу.

Спустя несколько минут верзила уткнулся лбом в закрытую металлическую дверь. Все четверо оказались в тупике, в конце широкого бетонного коридора. Давид прикрыл заслезившиеся от вони глаза: по всему тоннелю валялись десятки разорванных на куски тел. Трупы возвышались над гладью кровавых луж, словно плавающие поодиночке льдины. Отпустив ноги узников, Луций за шкирку снял с плеча врача и стал дуть ему в лицо. Русые волосы паренька задёргались, как полевой ковыль под порывами ветра. Тот медленно поднял веки, будто просыпаясь после сна: не хватало только сладко потянуться. Поначалу он явно не догонял, где он и что с ним происходит. Потом заметил здоровяка, а затем и пол, усеянный обезображенными телами. Совершенно бледное лицо его позеленело, а на лбу выступили бусинки пота.

- Господи, ч-что?.. Что вам надо? – плаксиво запричитал медик. - Отпустите... Боже милостивый, отпустите!.. Я помогу. Помогу, обещаю! Сделаю всё, что скажете, только не убивайте, п-прош... про... п...

Дрожащий голос сорвался, и врача вырвало. Давид невольно поморщился, но не от отвращения ко всему происходящему: к горлу горьким комком подступило сочувствие. Он постарался отогнать мысли о том, как бы он поступил на месте доктора, ибо идей просто-напросто не возникало. Здоровяк безразлично посмотрел на заложника и оскалил кривые, с жёлтым налётом, зубы:

- Луцию нужно поймать одного человечка. Дверь откроешь - больно не будет.

- Я... я не смогу её открыть... я обычный терапевт... Доступ есть только у заведующего. Клянусь!.. Н-не убивайте, у меня… у меня две дочери… они... они ещё совсем маленькие...

Луций нырнул пальцами в нагрудный карман. Послышался знакомый металлический лязг; в широкой ладони блеснули плоскогубцы. Перехватив несчастного за запястье, Луций нащупал его мизинец. Щёлк - бетонный тоннель наполнился хрустом перекушенной фаланги. Доктор закричал и начал дёргаться в истерическом припадке, как пойманный на крючок тунец. Здоровяк защёлкал пассатижами: он походил на умственно отсталого ребенка, впервые увидевшего автоматическую ручку.

- У тебя осталось девять попыток.

- Хорошо... хорошо... - закивал доктор, жалобно поскуливая. - Я… я всё сделаю, только не надо делать больно... не надо, умоляю.

Громила разжал кулак, и доктор тяжело упал на пол. Взвизгнув, прям как поросёнок, он подполз к двери и принялся стучать пальцами по сенсорной панели. Безжизненный голос, звучащий из динамика над дверью, потеснил гнетущую тишину мрачного подземелья:

- Автономная система «Союз-44». Пожалуйста, предоставьте голос для анализа.