Параллели

И сразу нахлынули воспоминания о детском ужасе, который пятилетняя Аня испытала у бабушки в деревне, когда первый раз в жизни увидела похороны. Хоронили одинокого местного алкоголика. Почему-то больше всего ее напугала деревянная, плохо обструганная крышка гроба, не обтянутая никакой тканью она таращилась на девочку глазами-сучками. И когда крышку подняли и накрыли гроб с покойником, маленькая Аня разревелась, и бабушка поспешила уйти и увести внучку, ругая себя за то, что вообще пошла на эти похороны. Воспоминания о детских слезах словно подтолкнули слезы нынешние, они, наконец, нашли выход, и Анна Максимовна горько расплакалась. Она перевернулась на живот и рыдала в подушку, чтобы ее никто не услышал.

Слезы принесли облегчение и, наплакавшись, Анна Максимовна долго лежала, свернувшись клубочком, и думала о том, что же ей делать дальше.

Утром она заявила, что оставшиеся несколько дней до отлета проведет в Инсбруке, поскольку тут ей уже скучно. Быстро собрав вещи, она со всеми распрощалась, и дочь отвезла ее в город, пообещав приехать проводить перед отлетом.

Но обо всем этом Анна Максимовна рассказывать никому не собиралась. Сергей Николаевич с расспросами не приставал, ему самому было о чем умалчивать. После рассказа о его смерти в другом мире он отправился к кардиологу, и оказалось, что тянущая боль в левом плече вовсе не остеохондроз. И два стента, установленные в коронарных сосудах, стали его маленьким секретом.

За несколько месяцев путешествия между параллельными мирами стали настолько привычны, что Анне Максимовне и Сергею Николаевичу казалось, что так было если и не всегда, то уже очень давно, и стало уже невозможно представить жизнь без портала, без параллельного мира.

Однажды в конце апреля Анна Максимовна, допивая утренний кофе, вдруг спросила:

— Сережа, а ты ничего не чувствуешь, когда проходишь портал?

— А что я должен чувствовать? — спросил он.

Анна Максимовна прищурилась.

— Не темни. Значит ты тоже ощутил это?

— Что — это? Выражайся точнее.

— Сереееж…

Сергей Николаевич вздохнул.

— Если ты имеешь в виду некое ощущение на лице и руках, то — да.

— Словно паутина в осеннем лесу?

Он молча кивнул.

— Что это может быть? — спросила Анна Максимовна, уже догадываясь, что ей ответят.

— Ты сама знаешь, — сказал Сергей Николаевич. — Но боишься произнести.

— Портал начинает закрываться, — прошептала она. — Да?

— Да. Сантехники нашли утечку и заделывают дырочку, — мрачно пошутил он.

— И ничего нельзя сделать?

— Ну, Ань, ну, о чем ты.

— Боже мой, — Анна Максимовна обхватила голову руками. — Всему конец. Так нельзя, так нечестно! Я только начала…

Она умолкла, стараясь справиться со слезами. Сергей Николаевич выпрямился и пристально смотрел на нее.

— Что начала? — мягко спросил он.

Анна Максимовна отмахнулась от него и, не сумев сдержать слез, убежала в ванную комнату. Сергей Николаевич встал у окна, уставившись во двор невидящим взглядом и нервно притоптывая ногой. Когда Анна Максимовна вернулась и, шмыгая носом, стала собирать посуду со стола, он повернулся к ней и сказал:

— Знаешь, есть один способ, ну если не все исправить и вернуть, то хотя бы минимизировать потери.

— Какой?

Она застыла с чашкой в руке, жадно ожидая его ответа в надежде, что он найдет способ обмануть мироздание.

— Аня, выходи за меня замуж, — сказал Сергей Николаевич.

Чашка упала на пол и разбилась.

— Это к счастью, — рассмеялся он. — Хороший знак. Ну как, ты согласна?

Сопротивлялась Анна Максимовна долго, но каждую предъявленную ею причину о невозможности окончательного перехода, Сергей Николаевич парировал своими железобетонными доводами.

Документы? Ты забыла где я работаю? У тебя будут подлинные документы, не сомневайся, от паспорта до трудовой книжки. СНИЛС? А что это? ИНН у физлиц? Нет у нас до такого еще не дошло, только говорят и экспериментируют в отдельных регионах. Жилье? Можешь жить у меня. Хорошо. Купим тебе квартиру. На какие шиши? Тут продашь, там купим. Деньги разные? Это рубли разные, а доллары абсолютно одинаковые. Да, я проверил. Ты больна? Чем? Медицина у нас не хуже вашей, об этом не переживай. Лишь только перед одной причиной он спасовал.

— Я никогда не увижу Лизу, — тихо сказала Анна Максимовна.

Сергей Николаевич только развел руками.

— Тут я бессилен.

И Анна Максимовна не спала ночами, ворочалась с боку на бок и думала, и прикидывала, и решалась на переход, и отказывалась от него по пять раз за полчаса. А время шло, паутина на лице ощущалась все явственнее.

— Надо определяться, — сказал как-то Сергей Николаевич. — Мы не знаем, сколько еще будет действовать портал.

— Да, — согласилась Анна Максимовна. — Я все понимаю. Дай мне еще несколько дней.

Сергей Николаевич только покачал головой и ничего не ответил.

— Лиза, — грустно сказала она. — Я не могу решиться из-за нее.

— Я понимаю, — ответил он. — Поэтому не давлю и не настаиваю. Ты должна решить сама и не жалеть потом о решении, каким бы оно ни было и чем бы ни обернулось.