Параллели (СИ)

Да ни черта он не заботился ни о ком кроме себя! Никогда. Если бы я хоть чуть-чуть бы был дорог ему, он не сбежал бы от меня в армию, не имел бы меня в рот, а потом не вбивал доску в мой гроб своими холодными циничными словами. Он бы не трахал на наш выпускной свою очередную подстилку в школьном туалете, при этом даже не удосужившись закрыть кабинку. Он бы не делал так, чтобы моё сердце разрывалось на куски.

Но всё, что случилось - это его выбор и его решение. Я не мог изменить ровным счетом ничего, хотя и не пытался, а все жалкие попытки Димы заговорить со мной убивал в зародыше. К чему всё это? Я всегда считал, что разбитую чашу никогда не склеить и не важно, насколько глупо и нелепо она разлетелась на части - главное результат.

Поэтому я смирился. Смирился с тем, что он не мой, с тем, что не он будет будить меня по утрам и говорить всякие глупости на ухо, не он будет со мной рядом даже тогда, когда самому мне будет от себя тошно.

Мы ведь не клялись на крови в любви и верности. Мы вообще ни в чём никогда не клялись. И я очень сомневаюсь, что та самая любовь вообще была. Если есть чувства, то от них не убегают, не уходят в армию, не трахают девчонок в туалете чуть ли не у тебя на глазах, а потом с улыбочкой идут мириться.

Если есть чувства, то их пытаются сохранить, как бы тяжело и больно не было. Пытаются удержать любимого человека, сделать так, чтобы он был рядом с тобой, чтобы вы были счастливы вместе, чтобы вместе прошли все трудности и пришли к тому, к чему хотели. Вместе. Не по одному.

Потому, что любовь – это единение не только тел, но и душ. И я очень сомневаюсь в том, что благие намерения Димы сделать мою жизнь лучше – это его боязнь за меня и его желание меня защищать. Скорее всего, виной тому его комплексы, неуверенность в будущем и страхи. По сути, за оболочкой хулигана и задиры скрывался зашуганный дрожащий от страха подросток, который больше всего на свете боялся самостоятельно поплыть по течению.

Но главная беда не в этом. Проблема в том, что если есть чувства, то они не проходят. Они живут в сердце и день за днем царапают его ржавыми гвоздями, пытаясь задеть за больное. Но ко всему привыкаешь, даже к той боли, которая засела где-то внутри и не отпускает.

Я пытался избавиться от этой боли. Пытался заглушить ее, найти утешение в ком-то другом. Пытался отпустить Диму. Выходило скверно, но успехи всё-таки были. Я мог спокойно дышать, мог спать по ночам, мог улыбаться и радоваться жизни.

Люди, которые вскрывают вены из-за несчастной любви, – самые настоящие глупцы. Неважно, насколько сильно я люблю человека, важно, что себя я люблю больше. И как бы тяжело мне не было, но моя жизнь – это самое важное, что есть, было и будет.

Я отпустил Диму. Отпустил его в ту жизнь, о которой он мечтал. Отпустил к тем людям, которых он обязательно встретит и с которыми будет счастлив.

После школы я переехал жить в Москву, родители купили мне неплохую квартирку в спальном районе, устроили меня на работу к другу отца в Москве. Да, учиться и работать было сложно, но я справлялся. Так мне казалось, что я хоть где-то независим от родителей, хоть где-то я свободен.

Вдали от родного города стало проще. Не нужно было скрывать себя настоящего за масками, не нужно было прятаться и бояться того, что кто-то может узнать о моей болезненной любви к парням. Я не настолько дурак, чтобы светиться по клубам и тусоваться в непонятных компаниях, но иногда я позволял себе расслабиться, иногда ходил в бар и, найдя какого-нибудь привлекательного молодого человека, вёл его к себе, пытаясь найти в нём утешение хотя бы на одну ночь.

Я даже строил отношения с парнями, которые пусть и держались лишь на моем тупом желании забыть Звягинцева, но всё-таки были. Целых три года мы с Сергеем шли рука об руку, жили вместе и, казалось, всё у нас было хорошо. Но только казалось. Он ушёл от меня в начале декабря. Собрал свои вещи и сказал, что устал быть нелюбимым.

Вот так вот просто. Именно в тот момент я окончательно осознал, что ничего не прошло абсолютно. Если я уехал из города, перестал интересоваться жизнью Звягинцева и оборвал какие-либо контакты – это не значит, что я его забыл. Иногда мне кажется, что, будучи глупым наивным юнцом, я сам заклеймил себя любовью к Диме и теперь мне от этого не избавиться. Никогда.

И, честно говоря, я смирился. Принял тот факт, что он навсегда в моём сердце, что болеть будет долго и не важно, сколько именно времени пройдет. Однако я понимал, что жить можно. Всегда и в любой ситуации можно идти дальше с гордо поднятой головой. Неважно, какие кошки скребут у тебя на душе, важно, что ты еще способен сделать шаг дальше. К своему будущему. К той судьбе, которую сотворишь себе ты сам.

Я долго думал о том, что, наверное, мне никогда и не хотелось его забывать. Дима был в моей жизни тем, кто открыл меня нового, тем, кто показал мне, что такое радоваться мелочам, тем, кто дал мне понять, что даже неидеальные вещи могут быть по-настоящему потрясающими.