Параллельные дневники Виталика Туманова

Эх, вот ведь лиходей мумифицированный! И что ему только нужно от меня? Устав ждать хоть какой-нибудь запоздалой реакции от этого безмолвного чучела, аккуратно снимаю с боевого взвода так и не пригодившийся дезинтегратор. Небрежно нейтрализовав действие «тумана войны», ну да, успел между делом разобраться в хитростях и тонкостях замысловатого морока. Нехотя делаю последнюю попытку установить долгожданный контакт:

– Ну что, так и будешь из себя убогого глухонемого корчить? – в ответ ноль эмоций, фунт презренья, только покачиваться еле заметно начал от, не в меру усилившегося, ветра и нормализовавшегося освещения, видимо. – Зачем тогда вообще вылезал из своего пыльного чулана, ась? Ну, признавайся, давай!

Внезапно налетевший резкий порыв шквалистого ветра, стремительно закружив призрак последнего, неупокоенного гражданина Тата, в одно краткое мгновение развеивает его без следа. Даже жалкой щепотки праха не осталось. В ту же секунду, то ли у меня в голове, то ли сразу по всему городу, разносится низкий, протяжно-басовитый рокот громадного гонга. Резонирующие обертоны монументального, пробирающего до самой глубины души, таинственного финального аккорда еще звучат где-то там, в далекой дали, а меня с головой накрывает всепоглощающее цунами невероятных, новых ощущений:

– мне ведома истинная причина миграции ватанов и гибели их родного мира;

– мне ведома печальная хроника пребывания ватанов в нашем мире;

– мне ведома страшная тайна вымирания граждан Тата;

– мне ведомо очень, очень многое, причем не только из истории…

А еще ТЕПЕРЬ мне ведома, совершенно ясна и понятна сама суть всего произошедшего пару мгновений назад. Таинство преемственности поколений, по-другому и не скажешь! Между делом, я, сам того не желая и даже не ведая, удачно заделался в единоличные хранители города! Блин, что называется, напросился. После долгих и мучительных колебаний, безмолвный призрак давно умершего, последнего хранителя Тата с превеликим трудом, но распознал во мне «родственную душу». Немедленно сложив с себя непосильное бремя, коварно передал мне все без исключения чрезвычайные полномочия и абсолютную власть над парящим городом. Вот такие пироги с ватанами, граждане дорогие…

Но самое яркое, незабываемое впечатление от всего этого сказочного калейдоскопа, так ловко и неожиданно прилетевшего мне на голову, накладывает непередаваемое, четкое понимание возникшего неприкрытого сродства, полного слияния и единения моего собственного сознания с самой сущностью квазиживого, условно разумного, парящего города! Причем, с непривычки больше всего потрясает головокружительное чувство, восприятие многочисленных потоков животворящей тахионной энергии, пронизывающих всю немереную махину Тата, а вовсе не ее всепоглощающая мощь. Через эти потоки я совершенно ясно и четко ощущаю буквально все, что только творится в «моих» суверенных пределах! Деликатную щекотку озорного ветра, плавно обтекающего каждую улочку, каждый дом в городе. Тихий шорох острых коготков мелких ящерок, стремительно несущихся по обширным подземельям. Звонкое журчание ледяных ручейков, весело бегущих к трем основным резервуарам водных запасников, и даже тянущую безысходность аварийного сброса излишков так никем и не востребованной драгоценной влаги. М-дя, как бы меня с такой буйной «фантазией» в лучшую из психушек не законопатили для внеочередной сезонной профилактики…

– Здравствуй, Тат, – в проникновенном разговоре с самим собой нет абсолютно ничего особенного, нужно же как-то успокоить слегка разволновавшееся, ментальное «новообразование», все равно, что потерявшегося щенка погладить. – Волею случая я принял на себя ответственность за твою дальнейшую судьбу. Но не стоит беспокоиться! Твоих прежних хозяев, увы, уже не вернуть, зато я знаю, кто будет безмерно счастлив и искренне рад скорой встрече с тобой. Нас ждет нелегкое путешествие в далекий, совершенно иной мир, но сначала…

Сначала, думаю, стоит произвести тотальную, тщательную дезинфекцию на обширной подответственной территории, мы ведь вовсе не хотим повторения жуткой трагедии шестисот пятидесятилетней давности, когда занесенная из континентальной Европы «черная смерть» безжалостно выкосила девяносто восемь процентов несчастных жителей парящего города. Чудом уцелевшие немногочисленные, в основном маги, так и не смогли восстановить устойчивую популяцию. Позднее зачастившие рецидивы бубонной чумы, и, неожиданно разразившийся, жестокий голод окончательно добили жалкие остатки нечаянно выживших ватанов.