Параметры риска

Скоро спал и ветер. Воцарилась тишина, которую обычно называют мертвой. Немо, в полном безветрии, наползала туча на небесную сферу. Огненные ленты то и дело рвали ее на куски, белыми сполохами высвечивая спокойное пока море. В полном молчании мы спешно крепили по-штормовому паруса. Прятали немногие оставшиеся на «палубе» вещи. На душе было тревожно…

Еще дома мы предполагали "влезть в хорошую передрягу". С первого дня плавания шли непрестанные разговоры о девятибалльных волнах, шквалах, ураганах. С одной стороны, нас разбирало любопытство, хотелось испытать действие стихии. С другой — чисто человечески — мы боялись наступления этого момента. Два чувства постоянно боролись в нас.

Правда, нам уже пришлось пережить несколько мелких штормов, но то были, так сказать, «аквариумные» шторма. Ведь происходили они на глубинах, не превышающих 10 метров. Тянуло к чему-нибудь более "существенному"…

И вот теперь, когда это "более существенное", сверкая молниями, приближалось к нам, мы вдруг поняли: нет, на приключения нас не тянет. Ни к чему! По крайней мере, сегодня. Оказывается, мы были готовы к абстрактному шторму, к шторму вообще, а этот идет конкретный, со всеми вытекающими последствиями. Конечно, при других обстоятельствах было бы даже интересно. Но сегодня, после 12-часового изматывающего волока…

Шквал пришел неожиданно, оборвав сомнения и страхи. Шелковый грот-парус, висевший до того безвольными складками, вдруг трепыхнулся раз, другой, хлопнул, навалился своим оранжево-белым телом на треугольную мачту, облепил ее. Вздрогнул стаксель, сгреб ветер, рванулся, выгибаясь крутым полукружьем. Сильнее, еще сильнее…

С хрустом лопнул фал, защелкал, заполоскал освободившимся концом стаксель, сотрясая корпус. И уже новый, более мощный шквал навалился на плот. Бешено закрутилась, запенилась вода у баллонов. Ветер, навалившийся на паруса, неудержимо тащил плот вперед.

— Грот! Грот! — кричал Сергей, двумя руками вы ворачивая ставший вдруг таким непослушным руль. — Сбросьте гро-о-от!

Женька, стоя на коленях, зубами рвал фиксирующий узел на грот-фале. Я, оседлав передний баллон, опустив ноги в воду, пытался схлопнуть полотнище стакселя. Но он вырвался, в кровь разбивая мне руки и плечи угловой металлической пластиной.

Неожиданно ветер отпустил на секунду. И я вдруг ясно представил — словно на картине увидел, — как на моей улице налетающий порывами ветер сгребает мусор, сухие листья, закручивает их пыльными воронками, тащит по мостовой… Как рвет зонты, треплет женские юбки, хлопает форточками…

Третий — последний — шквал обрушился на нас. Стаксель рванулся вверх. Неодолимая сила приподняла, встряхнула, отбросила в сторону мои 70 килограммов, вцепившихся в парус. Я ничего не успел понять, только почувствовал боль в ушибленном бедре. Угрожающе, до хруста в швах, выдулся грот. С невероятной быстротой промелькнул мимо сорванный с кормы брезент. И…

Все кончилось. Не более четырех секунд длился этот шквал. Ветер сразу ослаб, задув, хотя и сильно, но ровно.

— Послушай, дорогой, ты всегда так высоко прыгаешь? — обращаясь ко мне, заинтересованно спрашивает быстро пришедший в себя Сергей.

Главное дело, гляжу, летит кто-то, а крыльями не машет! — вступает торопливо Матвеев.

— А я-то сам… Я-то… — перебивая друг друга, спеша выплеснуть скопившееся напряжение, мы говорим, смеемся, острим…

А потом был дождь. Он рухнул с неба разом, словно перевернули гигантское ведро. Уже через пару минут двойные брезентовые штормовки были мокры до последней нитки, а минут через пять холодные струйки, просочившиеся сквозь свитеры, поползли по телу.

Первые гребни начинающегося шторма застучали в корму, борта, доставая мелкими брызгами до самой мачты. Скоро от холода зуб на зуб не попадал. Если мы пытались разговаривать, то на слух это напоминало работу телеграфных аппаратов. "А от пал-л-латочки мы зря от-казались!" — выстучал Сергей. "Еще бы", — застрекотал свой ответ Женька, попытался еще что-то добавить, но что, понять было уже невозможно.

Спустя час мы сообразили, что если ничего не предпринять, то весь широчайший диапазон простудных заболеваний, начиная с ОРЗ и кончая воспалением легких, нам гарантирован.

После короткого совещания, на повестке дня которого фигурировал только один вопрос: "Холод и методы борьбы с ним", — пришли к единственно приемлемому в этих условиях решению. Поставили на автопилот, то есть выставили курс, закрепили руль и паруса. Теперь, до перемены ветра, плот мог идти практически без нашего вмешательства. И, раздевшись до пояса, тело к телу, мы легли на мгновенно промокшие спальники, завернувшись в два слоя полиэтиленовой пленкой.

Всю эту бесконечную ночь делились в буквальном; смысле друг с другом теплом. Дождь лил без перерыва почти до самого утра, тупо барабаня в натянутый полиэтилен. Через каждые 30–40 минут особо «вредная» волна перехлестывалась гребнем через сооруженный из рюкзаков волнолом, скапливалась на пленке и, рано или поздно найдя в ней трещинку, стекала на нас тонкими струйками.

Спокойная вахта