Паранормальный апокалипсис

Глиняный голем, в который был заточен труп Чернобога упал, распадаясь на две половины и тут же завыли, заверещали тысячи теней болота.Рой заблудших душ, вившийся вокруг идола, оглашая округу отчаянными криками, ускорил свое вращение, испуская призрачное, зеленоватое свечение. Одна за другой, под вспышки молний, тени втягивались в его деревянный остов, заставляя истукан трещать и вибрировать, словно живую плоть.

Мумифицировавшиеся, физические оболочки теней ринулись к Корнышеву, стараясь прорваться сквозь тягучие, болотные толщи раздвинутой воды. Тысячи костлявых рук, тысячи мертвенных оскалов стеной надвигались на Павла, который, что было сил, рванул к распластанному, бесчувственному телу Арины.

Именно в этот момент Павел понял, что эмоции, захлестнувшие душу, преодолели все возможные пределы. Бесконтрольный ужас, миллионами острых игл пронзил спину, делая Корнышева проворнее и сильнее, чем когда бы то ни было.

Схватив бесчувственное тело девочки, Павел рванул к далекому берегу с ребенком на руках. Только в этот момент сотрудник полиции неожиданно обнаружил, что Денис, нажимая на гашетку разряженного фотоаппарата, препятствует скорому отступлению.

И Корнышев сделал то, за что неоднократно корил себя на протяжении долгих ночей, проведенных в одиночестве. Ему пришлось оттолкнуть Дениса в сторону копошащихся рук, показавшихся из болотной толщи раздвоенного водоема. Больше своего товарища он не видел.

Дамокловым мечом нависли вопросы: а что если бы не этот пресловутый толчок, то может быть Корнышев был бы жив? Может быть, удалось запутать следствие и вывести друга сухим из воды? А что если…

«Если бы да как бы, да «бы» мешает» – сам себя выругал Павел, готовя удобную, спортивную одежду к ночной вылазке. То, что соглашаясь выйти на дело, он автоматически подписывал контракт с неведомым агентством, Корнышев понимал прекрасно, а значит, безоговорочно соглашался с условиями, предельно ограничивающими его жизнь до конца дней.

Такого скорого, заочного подписывания контракта с человеком, имеющим высшее юридическое образование, еще не случалось. В данном договоре оставалось чересчур много белых мест, вернее он весь состоял из одного большого белого места…

Закончив гладить измятые штанины, Павел одел костюм на себя, неприятно удивившись его просторности.

«Ну и физическая форма! Краше только в гроб ложись!». Было от чего впасть в прострацию. Всего за год отсутствия активности, некогда крепкое тело воркаутера и легкоатлета превратилось в малоприятный, бледный кисель атрофировавшихся мышц.

Невольно сравнивая себя с крепкими, развитыми мужчинами агентства, Павел прекрасно понимал, что чтобы привести себя в нужную кондицию, под стать новым коллегам, придется потратить несколько лет на усиленные тренировки над своей физической оболочкой.

Может быть, он бы не согласился помогать Лаврову, если бы не обещание, данное погибшему товарищу. Имя Арины, фигурировавшее в разговоре, запустило внутри ослабшей души фундаментальные механизмы чести и совести, благодаря которым Корнышев, в начале своей карьеры, дал обет, верно, служить Родине.

Именно они, заскрипев застоявшимися шестеренками, буквально за уши вытянули настоящего Павла на свет Божий, из глубины души, состоящей на данный момент из страхов, сомнений и угрызений совести.

Испытывая потребность хоть чем-то заняться, Корнышев выполнил нехитрый комплекс упражнений, состоящий из отжиманий и приседаний. Когда настала очередь пресса, силы окончательно оставили его и по сбившемуся дыханию стало ясно, что сегодняшняя ночь будет тем еще испытанием.

Едва за окном стемнело, как в голову полезли новые сомнения. Павла беспокоило то, что не было обозначено четкого времени прибытия. Иногда казалось, что кроме разговора, больше ничего не произойдет, что он так и останется нервно сидеть до утра в прихожей, полностью одетый и готовый к неведомым приключениям.

В полупустой квартире, в убранство которой Павел так и не успел вложить достаточно сил и средств, чтобы создать хоть маломальское подобие уюта, одиноко, натужно имуторно раздавалось только тиканье настенных часов.

«Тик-так, тик-так, тик-так»… звук действовал на нервы. Телефон, зажатый в руке, изрядно пропотел во взмокшей ладони Корнышева. Чуть ли не ежеминутно он проверял главный экран на наличие информации о пропущенных звонках.

«И почему я раньше не согласился?» – в голову невольно полезли мысли, – «чего терял? Год просмотра роликов в интернете? Да что этот год… вся прошлая жизнь единый клубок одиночества. Ни подруг, ни друзей, так, знакомые. Если говорить по душам, то такие как я – идеальные сотрудники агентства. Неприкаянные, заблудшие души»

Родители хорошо обеспечивали Павла всем необходимым, даже в страшные, девяностые годы всеобщего развала. Жил он хорошо, в просторной, светлой, богато обставленной четырехкомнатной квартире в центре города Братска. Но большую часть времени был совершенно один. Мама и папа буквально жили на работе, избрав своим призванием служение народу.