Паранормы

Это была первая попытка проникнуть в Зону по реке. Два десантных катера на воздушной подушке, идя уступом, должны были попытаться добраться до городских пристаней. Первое судно было дистанционно управляемо и заполнено регистрирующей аппаратурой. На втором шли люди — десантники и ученые.

Но за границей Зоны амфибия с экипажем была остановлена невидимым якорем. Воющие двигатели уже не могли сдвинуть семидесятипятитонную махину с места, где та нелепо зависла над водой.

И в тот же момент радиоуправляемый катер впереди перестал слушаться команд, стремительно развернулся и на полной скорости, в тучах брызг, пошел назад, едва не таранив собрата. Людей охватил ужас, когда этот «летучий голландец» скользнул впритирку к борту. Он вылетел на берег у излучины реки, уже за пределами Зоны, получив тяжелые повреждения. Никто не пострадал. Аппаратура оказалась в полном порядке. Чудом (или по некоей чуждой воле) уцелевшая амфибия с людьми на борту благополучно развернулась и ушла назад, за границу. Экипаж вспоминал, что их словно бы подталкивало в спину.

Гостей выставили за дверь. Бывает…

На ночь мы устроились в здании гостиницы «Гортензия». Оно хорошо сохранилось, вплоть до стекол и неоновых трубок на фасаде. Белая десятиэтажная гостиница, выстроенная уступом как — бы нависала над улицей. В такой отель с собакой и не пустили бы. Но теперь здесь не сезон.

Мы поднялись на крышу, и там, по неведомому капризу провидения, мне удалось на несколько минут связаться со своими. Слышимость была хорошей, но после моего краткого доклада и подтверждения приема связь прервалась и более не восстановилась. Осталось только полюбоваться видом города, с запада освещенного заходящим розово-апельсиновым солнцем. Небо было ясно и не чувствовалось ни ветерка.

Рой с опаской подошел к парапету вокруг крыши. Он не любил высоты и не доверял ограждениям.

— Смелей, моя птичка.

«Иди ты!» — показал он взглядом. По нашему давнему обычаю, я зову его «серебряная птичка», когда им доволен. И «стальная бестия», когда он меня сердит.

И тогда-то высотное здание этажей в двадцать в нескольких кварталах к северо-западу от нас дрогнуло и, сложившись как карточный домик, осело. Ни звука не донеслось до нас, только поднялась туча пыли на том месте. Прошло несколько секунд, и следующий в ряду десятиэтажный дом розового кирпича так же внезапно и беззвучно рухнул внутрь себя. За полторы минуты погибло пять новых домов только по одной стороне улицы. Затем все прекратилось.

Неуютно здесь.

«Я люблю возвращаться в свой город внезапно под вечер…»

Давно уже утро, но все так же темно. Такого здесь еще не было. Только на востоке то ли рассвет, то ли зарево оранжевого цвета. И не поймешь. Но этого света было достаточно, чтобы не пользоваться инфравизором.

Мы шли в этих болезненных сумерках, совсем одни посреди паутины пустых проспектов. В центре, на главной из площадей высился на черном постаменте памятник одному из вождей ушедшего времени. Массивная, темная фигура подпирала такое же темное небо и тянула вперед руку.

У памятника не было головы.

Первым тревогу поднял Рой, но скоро и я заметил слабое розоватое свечение за постаментом памятника. Оно перемещалось. Вокруг негде было укрыться, и я пожалел об этом, когда стало видно, что это светится.

Оно было похоже на богомола или личинку стрекозы двух метров высоты, но без головы. На ее месте находилось нечто, напоминающее треугольную запекшуюся рану. Восемь суставчатых ног и заостренное сзади туловище. Зелено-коричневое, покрытое черными тигровыми полосами по голой, лоснящейся коже без признаков чешуи или хитина.

Создание шизофренического кошмара двинулось к нам. Оно было реально — отбрасывало неясную тень и скребло конечностями по брусчатке. И слабо, едва заметно светилось розовым светом.

И тогда я сделал то, что не раз спасало нас.

«Клетка Змея».

Глухое блокирование всех, всех внешних проявлений нашего существования. Я и сам не очень-то представляю, как я это делаю. Мы стали невидимы, неслышимы и неощутимы для окружающих. Ни инфракрасное, ни электромагнитное, ни радиолокационное зрение не сможет различить нас. Но если и этого не хватит? Чем еще оно воспринимает мир?

Оно отвернуло от нас (слава Тебе, Всемогущий!..) и добрело до канализационного люка. Неуловимое движение — чугунная крышка отлетела. Втянув свои мослы, существо как-то неправдоподобно легко провалилось туда.

Мне нечем было заварить за ним колодец.

9

Только к обеду вышло солнце, и мгла рассеялась. «И остановилось солнце, и луна стояла…»

Через пустые улицы, обходя кое-где заторы из ржавых машин, мы без помех двигались, приближаясь к реке. Снова река. Она делала поворот, мы же шли почти по прямой. Но здесь все было иным. Вместо красивых и диких обрывов берега были закованы в бетон. У пристани виднелись несколько белых суденышек. Широкие и некогда красивые набережные с чугунными фонарями вокруг памятника погибшим речникам. Ряд многоэтажных домов, белых, желтых, розовых, теряющихся в дымке по обоим берегам. И ни живой души. Тогу богу, что значило «пусто пустынно».