Парашют-убийца

– Ты уверен, что информация не просочилась? – перебил его Уго.

– Так точно, я лично контролирую каждую мелочь.

– Хорошо… – постукивал хозяин кабинета по столу тыльной стороной остро отточенного карандаша.

Это был его «пунктик». Команданте любил, чтобы у него на столе стояла вазочка с идеально остро и ровно отточенными карандашами. Никому другому он это дело не доверял и всегда оттачивал их сам. Причем он никогда не пользовался точилками, а придавал им совершенную форму острым, как бритва, карманным ножиком.

– В сопровождении военных вертолетов был выслан по направлению к Каракасу реанимационный вертолет, в госпиталь вызвали бригаду лучших медиков, но потом их отпустили по домам. Все было выполнено предельно правдоподобно, – уверил полковник, предвидя очередной вопрос гаранта конституции, ставшего теперь несколько более недоверчивым, нежели ранее.

– Меня интересуют действия оппозиции, – отложил в сторону карандаш Уго. – Как дела в парламенте, средствах массовой информации, вообще в народе?

– В парламенте – разброд и шатание, – сообщил Арисменде, – оппозиция, как и следовало ожидать, пришла в возбуждение…

– Хорошо хоть, что не в половое, – ухмыльнулся команданте, никогда не терявший чувства юмора.

Батяня, не сдержавшись, хрюкнул от смеха и, спохватившись, с серьезным видом задымил еще сильнее.

– Так вот, они распускают слухи один похлеще другого. О смерти, о… сумасшествии, – Арисменде положил на стол пачку газет, – здесь можно кое-что из этого прочитать.

– Ну, к слухам мне не привыкать, – махнул рукой президент, – если бы я собирал все слухи, что ходят обо мне, то можно было бы издать толстенный том, причем не один. И ты знаешь, майор, – повернулся он к Лаврову, – люди бы во всем мире просто зачитывались!

Батяня взял несколько газет. Они пестрели бросающимися в глаза огромными заголовками: «Команданте в сумасшедшем доме», «Венесуэла погружается в хаос», «Таинственная гибель президента»…

– Оперативно у вас здесь они реагируют, – вернул майор газеты на место.

Читать было нечего – и так все понятно.

– А ты думал! У нас ушами хлопать не приходится, – ухмыльнулся команданте, – враз сожрут.

Странная на первый взгляд ситуация, когда президент не только был доволен слухами всех мастей о самом себе, но и являлся их инициатором, объяснялась предельно просто. Дезинформируя собственный народ и вечно недовольную всем оппозицию, Уго желал проверить «на вшивость» свое окружение и политиков. Момент, когда он не только едва не потерял власть, но и чуть было не расстался с жизнью, команданте, как опытный политик, хотел использовать на полную катушку. Он всегда умел извлекать максимальную пользу из самого тяжелого положения. Так вот, все выглядело так – кто сейчас поднимет голову, с теми потом на законных основаниях можно будет и расправиться, как с заговорщиками. Момент просто идеальный, и другого такого может не представиться. Заодно политик «номер один» хотел убедиться в бесконечной народной любви, эффектно появившись в прямом эфире…

Этот ход для тех, кто находится у руля власти, отнюдь не нов. В мировой истории можно найти немало подобных примеров. Чего стоил, к примеру, «эксперимент» одного из средневековых индийских князей, когда тот вот этак «отбросил коньки», имитировав собственную кончину. Подозревая, что многие из его ближайшего окружения относятся к нему, мягко говоря, без особой любви, восточный властитель решил проверить это на практике. Появившись среди живых и уже поделивших власть своих бывших примерных подданных, князь устроил жесточайший террор, избавившись от предателей…

– Ну что ж, с этим понятно, – кивнул команданте, – я вот тут подумал об этой девушке – лейтенанте Кабрере. Я просто восхищен ее поступком. Такая храбрость делает честь любому мужчине, а здесь – хрупкая девушка. Вы как считаете, полковник?

– О чем это вы, господин президент? – удивленно поднял брови Арисменде.

– Ну как же, – теперь пришел черед удивиться команданте, – ведь это же она привела вас к нам! Такой поступок нужно вознаградить по достоинству. Храбрость – черта великолепная, но без признания она не сверкает всеми красками.

Батяня с интересом вслушивался в беседу начальника и подчиненного. Прямо напротив него на стене висел огромный портрет Боливара – пожалуй, единственное, на чем можно было остановить взгляд. На картине национальный герой был изображен на каком-то высоком холме, с которого открывался вид на большой город, находившийся внизу, в долине. Взор Боливара был устремлен вдаль, к новым победам и свершениям.

– Видимо, я чего-то не понимаю, господин президент, – пожал плечами полковник, – ведь лейтенант ничего мне о вас и о русском майоре не говорила.

– Как не говорила?

– Да, именно так…

– А каким же образом вы нас отыскали? – подал голос Лавров.

– Просто беспилотный самолет-разведчик засек, что в этом квадрате начался бой, вот и выслали десант, – пояснил начальник охраны.

– А где лейтенант сейчас? – спросил команданте, поправляя воротник сорочки.