Парасомния

Наедине с самим собой тревога вернулась. Казалось, будто каждая тень или закуток скрывает в себе то существо, которое напало на него в баре. Рука потянулась к кобуре, та оказалась пуста. Эвана бросило в холод, сердце подпрыгнуло к горлу: «Черт, видимо, я выронил его, когда рухнул». Из-за спешки смыть кровь получилось плохо, она осталась в складках на шее и за ушами. Менять одежду Эван тоже не стал, слишком уж одиночество давило. Прихватив пачку сигарет, он отправился на первый этаж.

5

Сержант Оливер Хилл эту ночь провел в разы хуже предыдущей. Если вчера удалось поспать около трех часов, то сегодня заснуть удалось лишь на минут пятнадцать. Каждый раз он просыпался от своего собственного крика, абсолютно не помня, что снилось. Когда на часах была половина пятого, Оливер бросил эту затею и решил заварить себе чай. По прибытии из Лондона жить им пришлось вместе с инспектором в брошенном доме, в двух улицах от поместья Брукса. Комната инспектора располагалась на втором этаже, напротив комнаты инспектора, откуда доносился завидный храп. Сержант поражался умению инспектора разделять работу и личное. Он мог с невозмутимым лицом копаться в останках человека в поисках зацепки, а потом с таким же лицом есть стейк слабой прожарки.

Это поселение, городом назвать язык не поворачивался, Оливеру не нравилось. Оно как будто отставало в развитии от Лондона минимум на десять лет. Но больше это место раздражало из-за воздуха. Вот, к примеру, сейчас, Оливер пытается уловить нотки ромашки в чае, но ловит только аромат тухлой рыбы и сладких цветов. Вкус чая безнадежно испорчен, каждый глоток – как заваренные помои. Оливер подошел к окну, чтобы вылить содержимое кружки, но замер, когда заметил двух человек. Они шли по улице, не обращая внимания на дождь. Оба были вооружены. Сержанта предположил, что видит он ту самую банду: что-то там про тени, хотя это не важно. Навстречу им шел еще кто-то. Дождь скрывал его лицо, но фигура казалась знакомой. Встреча произошла ровно под окном, за которым стоял Оливер, так ничего не сделавший со своим чаем. Происходящее интриговало и не отпускало внимание. Те двое навели свое оружие, пока их оппонент что-то рассказывал, плавно водя руками. Казалось, преимущество на их стороне. В какой-то момент все изменилось. Пространство взорвалось мощным громовым раскатом. В ту же секунду один из членов банды повернулся и выстрелил в своего спутника. Громыхнуло не хуже грома.

От неожиданности Оливер закрыл глаза. Дождь обрушился на него. Халат и пижама вмиг промокли, а вода в кружке выпрыгивала за края. В свободной руке Оливер ощутил тяжесть. Кисть сжимала рукоять револьвера. Он стоял перед своим окном на улице и догадывался, кто лежит рядом с простреленной головой.

– Вы отлично справились, сержант Хилл, – раздался голос Баро. А когда Оливер открыл глаза, то увидел, что тот ему вяло аплодирует. – Стоит довести начатое до конца, мистер Хилл.

Вооруженная собственная правая рука отказывалась подчиняться, сейчас она ему не принадлежала. Дуло давило в висок Оливера. Пришлось пожертвовать кружкой, чтобы постараться задержать ее левой, но та всегда была сильнее. Оливер старался мотать головой, чтобы хоть как-то уберечь себя от летального ранения. Стресс мешал трезво оценить ситуацию, к тому же этот чертов цыган все время подгонял.

– Сержант Хилл, вы хотите ослушаться приказа? – голос Баро стал требовательнее. – Вы же образцовый солдат!

«В зад себе засунь своего образцового солдата», – обращать внимание на Баро не стоило, предстояла собственная борьба. Несколько попыток выбить из руки револьвер были безуспешны. Выход был один: не можешь справиться с рукой – берись за пальцы, с ними должно быть проще. Ценность жизни уж точно перевесит цену двух пальцев. Достаточно только порвать сухожилия и сломать кость. Начнем с большого.

Оливер левой рукой схватился за большой палец и потянул его в непривычную для него сторону. Огонь вспыхнул под кожей. Кость начала хрустеть и упираться, боль мешала, Оливер даже подумал, что не сможет этого сделать, но тут под давлением, издав два щелчка, палец сломался. Оливер закричал так, что, услышь его ночью в темном переулке, даже храбрец припустил бы в обратную от него сторону. Если бы не дождь, стало бы заметно, что из глаз брызнули слезы. Но цель была достигнута, большой палец болтался как баварская колбаска. Остался указательный.

– Вы очень интересный человек, мистер Хилл, – Баро развел руки в стороны. – Но стоило начинать с другого пальца, – и хлопнул в такт грому.

Оливер по-прежнему слышал свой крик, только теперь он стал ниже и грубее. Капли вокруг не падали, а растягивались вниз. Время замедлилось. Вначале был ожог где-то в области уха, следом пробивающая боль, резкий приступ мигрени, яркая вспышка в глазах и разрезающий перепонки звук. Так же, как все это появилось, так же и исчезло, забрав с собой всю боль и оставив только крик.