Парень без понедельника

– А когда мама была жива, мы друг другу делали маникюр.

Ынсе показала свою ногу. Там был розовый педикюр, но лак был нанесен неаккуратно, так что и он был не только на ногтях, но и вокруг. Они обе захихикали.

– Тебе повезло, что твоя мама была на твоей стороне. Потому что у большинства трансгендеров это не так. Почти 90 % не принимают в обществе и не понимают в семье. Представь, как им тяжело жить. С другой стороны, родителям, которые обожали своего сына, тоже может быть непросто смириться, если он вдруг скажет, что хочет стать дочерью.

Когда Чжехи закончила маникюр на мизинчике, Ынсе раздвинула пальцы. Они обе принялись усердно дуть на ногти, словно это было соревнование.

– Окей, – Чжехи взяла зеркало и направила на Ынсе. Увидев в отражении свое красивое лицо, Ынсе пришла в восторг. Она выглядела совсем не так, как когда красилась сама – небрежно пудрила лицо и мазала губы блеском. «Так вот как делают настоящие женщины… Смогу ли я так, когда стану одной из них?»

– Ты правда очень похожа.

Чжехи со странной улыбкой посмотрела на Ынсе.

– На кого?

– На женщину, которую любил мой брат.

– Она была трансгендером?

– Да. Ты не обиделась?

Ынсе покачала головой.

– Рестораном занимались Чжемин и его девушка. Брат готовил еду, она обслуживала в зале. Мама была против нее. Она даже привела прихожан своей церкви и устроила тут разборку. Поэтому распространились слухи, что в этом ресторане работает трансгендер. Мы думали, что люди перестанут приходить, но посетителей, наоборот, стало больше. Все были дружелюбными, даже говорили, что она может стать актрисой. Правда, были и мужчины, из-за которых брат и его девушка очень переживали. Спрашивали, почему трансгендер работает в ресторане вместо того, чтобы танцевать в клубах и торговать своим телом. Но знаешь, что случилось позже?

Чжехи сделала небольшую паузу и с широкой улыбкой продолжила:

– Другие посетители стали заступаться за них. Когда эти типы начали спрашивать, мол, что бы вы сделали, если бы ваш ребенок оказался таким выродком, одна женщина сказала, что если ее ребенок будет геем, лесбиянкой или трансгендером, то она только сильнее будет его любить, потому что это самое ценное, что у нее есть.

– Какая замечательная женщина!

– Да, когда я услышала ее слова, у меня слезы подступили к горлу. А девушка Чжемина даже заплакала. Я же говорю, что Бог есть. Именно через таких людей он показывает свою любовь. У тех, кто ненавидит всех, кто не похож на них, и при этом, сотрясая Библией, громко заявляет, что верит, у них на самом деле нет Бога. Ведь они лишены самой сути веры, то есть любви. Ой, точно! Туфли! Не знаю, подойдет ли тебе размер.

Чжехи достала красные туфли на высоком каблуке и поставила перед Ынсе. У той быстро забилось сердце, потому что ноги в туфлях на шпильках выглядели очень изящными. Она думала, что размер ее, но оказалось, что они были велики. Сзади можно было палец еще засунуть.

– Ходить в них не получится. Лучше надеть кроссовки.

– Да, кроссовки могут придать какую-то подростковую красоту. Я думаю, что мой брат, увидев тебя, потеряет голову. Давай спустимся.

– Секунду. Есть фотография?

– Какая?

– Той женщины?

Чжехи, немного подумав, открыла ящик стола и дала Ынсе фото.

На фотографии в объятиях Чжемина была молодая женщина, почти без макияжа. На ее губах играла легкая счастливая улыбка. У нее немного выступало адамово яблоко и плечи были широковаты, но слегка приподнятые уголки губ и светлый, мечтательный взгляд делали ее чрезвычайно обаятельной. Чжемин не смотрел в объектив – его взгляд был направлен на нее. У него было лицо влюбленного мужчины.

«Она погибла от рук мудака извращенца-трансфоба».

Ынсе вспомнила слова Чжехи из какой-то временной петли. Даже просто посмотрев на фото, она смогла понять, как тяжело Чжемину было после смерти девушки.

«Но почему мое сознание не перемещается?»

Хотя ей хотелось подольше побыть с Чжехи, Ынсе настораживало, что ее сознание так долго остается в субботе.

Когда они собрались спуститься, телефон Чжехи зазвонил. Пока та разговаривала, Ынсе навела порядок в комнате.

– Алло, детектив Кан? Что? Какая больница? Поняла.

Чжехи положила трубку. По ее лицу казалось, что она вот-вот заплачет.

– Что же это? Он сказал, что Чхульчжун перерезал себе вены на запястье.

– …!

«Опять все катится к черту». Один раз Ынсе сумела убедить Чжехи не идти на встречу с Кан Чхульчжуном. Но стоило ей справиться с одной проблемой, как возникала другая. «Может быть, я так никогда ничего и не смогу решить, и эта петля будет длиться вечно…»

Вдруг, бросив взгляд куда-то за плечо Ынсе, Чжехи растерянно застыла. Ынсе повернулась, пытаясь понять, на что она смотрит. За порогом чердака с оторопелым видом стоял Чжемин.

– Чжемин… – Чжехи осторожно изучала выражение лица брата.