Парфюмер звонит первым

– Дай мне кассету, – попросил отчим.

Голос его звучал абсолютно спокойно, будто они заурядный, насквозь вымышленный боевик только что посмотрели.

– Зачем? Зачем он убил их?! – всхлипнула Таня.

– Похоже, дети увидели то, что им нельзя было видеть, – буднично объяснил Валерий Петрович. – И Леня тоже. – И спросил: – Ты записала изображение в память ноутбука?

Таня кивнула.

– Очень хорошо. Давай мне кассету.

И, вот странно, его мерный и вроде бы даже равнодушный голос успокоил Татьяну. Она молча нажала на «eject» и протянула отчиму видеокассету.

– Посмотри в своей сумочке целлофановый пакет, – отдал Валерий Петрович следующий приказ.

– Я не ношу с собой пакетиков, – раздраженно буркнула она.

– Посмотри, – тихо повторил отчим. – Не обязательно именно пакет. Любой полиэтилен.

– Ничего у меня такого нет, – дернула она плечом, но сумочку все же открыла.

И целлофан действительно обнаружился – Таня протянула отчиму прозрачную папочку-файл, в которую была вложена распечатанная концепция «Юлианы».

– Подожди меня здесь, – велел Валерий Петрович.

Он аккуратно завернул видеокассету в целлофановую папочку. Потом тяжело поднялся и, оставляя на влажном песке глубокие следы, пошел к реке, к ивовым кустам.

Таня хотела остановить его. Предложить спрятать кассету где-то еще. Но промолчала. В самом деле, где? Арендовать сейф в банке? Уже поздно, банки давно закрыты. К тому же для того чтобы взять ячейку, все равно пришлось бы предъявлять паспорт. Что остается? Вокзальная камера хранения? Ну, там на тайну вкладов не стоит надеяться. Так что пусть Валерочка поступает, как сам считает нужным.

Она осталась ждать его на берегу. Бездумно смотрела, как над Танаисом разливается закат – мирный, расцвеченный яркими красками. Успокаивающий, мягкий…

В особняк Глеба Захаровича они вернулись уже в полной темноте.

Тане совсем не хотелось туда ехать. Она даже представить не могла, что сейчас ей придется светски улыбаться. Ужинать с тончайшего фарфора. Вести галантную беседу… Она попыталась уговорить Валерия Петровича найти приют где-то еще – в гостинице. В мотеле. На частной квартире, наконец. Но отчим был непреклонен:

– Нет, Танюшка. Надо быть последовательными. Ты сама попросила господина Пастухова о помощи – так что теперь, уж будь добра, ее принимай. К тому же в любом другом месте нам придется предъявлять паспорта. А это, как ты понимаешь, сейчас совсем лишнее.

– Тебя не переспоришь, – вздохнула она. – А куда камеру с компьютером девать?

– Возьмем с собой, – пожал плечами отчим. – Компьютер тебе в любом случае пригодится. Сама же говорила, что нужно смету рекламной кампании составлять. Вот завтра этим и займешься. Глеб Захарович будет доволен.

«Ага, щаз! – подумала Таня. – Ты, значит, будешь делом заниматься, а меня хочешь в особняке запереть?»

Но спорить с отчимом не стала – лучше завтра, с утра пораньше, его перед фактом поставить, что она от него не отлипнет.

На вилле Глеба Захаровича их ждали. Едва такси притормозило у парадного входа, как ворота тут же сами собой начали раскрываться.

– Крутяк! – восхищенно прокомментировал таксист. – Заезжать, что ли?

– Заезжай, – велела Татьяна. – Смотри только, статуи не посшибай.

Таксист лихо, будто на гонке с препятствиями, объехал и фонтанчики, и статуи, с визгом, подняв тучу пыли, тормознул и потребовал:

– С вас пятьсот.

Цена, по костровским меркам, абсолютно несуразная, но Валерий Петрович спорить не стал, потянулся за кошельком. Впрочем, расплатиться с таксистом не успел – к машине уже мчалась давешняя услужливая горничная. Выглядела она виновато и дверцу перед ними распахнула столь поспешно, будто в конкурсе на расторопность участвовала.

– Добрый вечер, Татьяна Валерьевна, Валерий Петрович. Сколько вы должны заплатить?

– Тыщу, – тут же сориентировался наглый таксист.

Горничная безропотно вручила ему тысячную купюру.

– Но… – попыталась было встрять Таня.

Валерий Петрович накрыл ее ладонь своей и выбрался из машины. Таня пожала плечами и последовала за ним. А таксист на бешеной скорости – как бы баре не передумали – помчался к выезду.

– Извините меня, пожалуйста, – покаянно обратилась к Тане с отчимом горничная.

– За что? – не понял Валерий Петрович.

Горничная понизила голос:

– Глеб Захарович очень сердился, что я не предоставила вам машину… Но я ведь не знала, что вы уедете! Вы же сказали, что просто по саду пройтись пошли!

– Все нормально, – успокоил женщину Ходасевич.

– Вы скажете ему, что я вам предлагала?.. – с надеждой зашептала горничная. – Что я предлагала «Ауди», а вы отказались?

– Конечно, скажем, – заверил полковник.

– Тогда будьте добры пройти в столовую. – Она тут же повысила голос до своего обычного, высокомерного тона. – Ужин уже накрыт.

Глеб Захарович вышел к столу в вельветовых брюках, рубашке поло в крупную клетку и мокасинах. (Таня не преминула отметить, что темно-горчичные клетки на рубашке по цвету точно совпадают с ботинками.)

Парфюмерный босс от души тряхнул руку полковника Ходасевича, приложился к Таниной ручке, проверил, достаточно ли дров в камине, и пригласил гостей к столу.