Паргелий (СИ)

Какому-то из окрестных вулканов снова не спалось, и улицы планомерно засыпало горячим красновато-коричневым пеплом. К тому моменту, когда я добрела до Сыскного отделения, мои защитные очки можно было использовать вместо шор на глаза, а тканевая маска превратилась в бесполезную тряпку, мешающую дышать; потому моя реакция на выглянувшее из пылевого облака приземистое здание с не опознаваемым уже флагом несколько отличалась от адекватной: я ему искренне обрадовалась.

Надолго, впрочем, моей радости не хватило. Желтушный ищейка, увы, оказался истинным фанатом своего дела — и единственным дежурным в отделении, несмотря на капитанские погоны. Справедливости ради стоит отметить, что какой-то дюже вонючий целебный отвар он все-таки добыл и даже частично выпил, но больше чем на половину кружки его благоразумия не хватило. Потому-то, вероятно, ищейка и выглядел еще хуже, чем перед визитом ко мне — о чем я, не удержавшись, его и известила.

— Твоими молитвами, — не растерялся он. — Чем обязан? Пожертвование оказалось слишком мало?

Я поморщилась. Храм уже не раз обвиняли в излишней меркантильности, но спорить на тему стоимости обучения, воспитания и содержания нескольких десятков жриц у меня решительно не было настроения.

— Разумеется, мало, — невозмутимо кивнула я. — Но я здесь по другому поводу.

— Ты все же хочешь посвятить меня в подробности внутреннего расследования? — снова не угадал ищейка.

— Доступ ко всем материалам — только с позволения сестры Нарин, — привычно отбрила я. — И у тебя как раз будет шанс переговорить с ней лично. Кто-то устроил поджог в Храме.

— Так, — вдумчиво протянул желтушник и подсунул мне бланк под заявление. — Где именно произошло возгорание? И почему вы решили, что это именно поджог?

Я покосилась на предложенную бумажку, вежливо отодвинула ее назад — вот еще, буду я подписываться под такими показаниями, не понимая толком, что вообще происходит! — и вывалила на него все утренние новости скопом, но устно. К чести капитана, язвить он не стал.

— Знаешь, — страдальчески вздохнул ищейка, едва дослушав, — я так надеялся сегодня выспаться… — и обреченно убрал бланк в стопку, даже не пытаясь настаивать. Я хмыкнула, но просвещать его о своих порушенных планах не стала, а желтушник как-то подозрительно поинтересовался: — А почему эта магия показалась тебе неживой?

Я прикусила губу и подняла на него взгляд. Вблизи зрелище оказалось совсем удручающим.

И как прикажете объяснять то, что понятно на интуитивном уровне любому магу, но совершенно недоступно нормальному человеку?

— У нее не было следа, — все же попыталась я. — Обычно после заклинания остается своего рода шлейф. Почти как запах. У каждого мага — свой. Но этот пожар как будто сотворил сам себя.

Кажется, сегодня из моего неуклюжего лепета все способны понять больше, чем я сама. Ищейка мгновенно подобрался и уставился куда-то сквозь меня, что-то сопоставляя и прикидывая, а потом залпом допил свой отвар и от души пнул тревожный гонг у себя под столом. Гулкий звук наполнил все помещение, вибрацией перебираясь по стенам и вытрясая многолетнюю пыль из-за шкафов. В моей невыспавшейся голове тоже зазвенело, но я и без того не понимала, отчего так переполошились и Верховная, и ищейка.

— Идем обратно в Храм, — распорядился желтушник, вытаскивая из ящика стола потасканную маску. — И Равновесия ради, быстро!

Равновесия ради мне следовало прописать ему по шее и отправить отсыпаться. Но, наверное, он и сам уже большой мальчик и понимает, что собрался с толком не прижившейся еще печенью осматривать место преступления?..

Ну, в конце концов, через месяц добудет еще одну, решила я и, философски пожав плечами, вымелась за дверь.

Глава 3. Как заставить ищейку побегать

Верховная при виде ищейки впала в шок похлеще кухарки и едва не прописала по шее уже мне — за то, что вообще позволила этому трупу сдвинуться с места вместо того, чтобы пинками пригнать к нему ближайшую травницу. Но, узнав, что этот полудохлый трудоголик оказался единственным на все отделение, несколько присмирела и лично провела его в выгоревшую келью.

Желтушник же незамедлительно вызверился на застывшую лужу камарилла так, будто она была должна ему денег: обошел кругом, зарисовал, попытался отковырнуть — обжегся, постучал по ровной поверхности медной монеткой и внимательно вслушался в звук, будто и в самом деле мог определить состав на слух. Я безо всяких проверок могла бы сообщить, что единственная примесь в этом злосчастном куске металла — небольшой процент углерода, но, поскольку меня никто ни о чем не спрашивал, промолчала, не без интереса наблюдая за шаманскими плясками вокруг да около в капитанском исполнении. Сестра Нарин с кривой ухмылкой косилась то на меня, то на ищейку, но вмешиваться тоже не спешила.

Веселье снова вышло непродолжительным. Желтушник быстро махнул рукой на попытки определить происхождение металла — и тут же прицепился к Верховной.

— Сестра Нарин, кто первым увидел пожар?