Паргоронские байки. Том 4

– Янгфанхофен, ты гоблинам-то рекламу своего коньяка в уста не вкладывай, – укорил его Бельзедор. – Четвертую стену ломаешь.

– А, что?.. – поднял на него мутные глаза Янгфанхофен, подливающий себе коньяк.

Коньяк и правда оказался хороший, потому что захорошело от него даже демолорду. Но байку он вел уверенно, не запинаясь и не путаясь.

Поддувало надеялся, что Тесак сразу уйдет, и он сможет незаметно выбраться через окно. Но старик приказал Поварешке возвращаться за стойку, а сам плюхнулся на диван, решив передохнуть с дороги. Вытянул ноги в окровавленных сапожищах, бросил рядом длинный нож и огромный жахатель…

Поддувало, которого от Тесака отделяла только спинка дивана, боялся дышать. Он успел натянуть портки, но остальные его вещи валялись где попало. Тесак не обращал внимания, потому что кроме вещей Поддувала тут валялось еще много чего. Это нормально для гоблинского жилья. Найденное и награбленное громоздится повсюду кучами.

Но сваливать Тесак в ближайшее время явно не собирался. И если он вдруг встанет и подойдет к окну – то сразу Поддувало и увидит. А тогда он даже не станет спрашивать, какими судьбами – просто зарежет на месте.

Будь при нем нож, Поддувало первым бы зарезал Тесака. Багровый затылок с толстой шеей были легкой мишенью. Но нож остался на поясе, а пояс – вон, под стулом валяется. Голыми руками с таким зверюгой не совладать.

Так что Поддувало решил звать на помощь. К счастью, зеркальце лежало в кармане портков.

Зеркалить могут богатые, а могут бедные. Богатые зеркалят дальнозеркалами, а бедные – просто солнечными зайчиками. Оно еще и бесшумней, что сейчас особенно кстати.

И Поддувало начал слать сигналы.

Тем временем на крыше соседнего здания сидела Тонкая Кишка. Она слегка шпионила за Поддувалом, слегка присматривалась, что бы где спереть, и слегка наводила красоту. Даже гоблины иногда заботятся о своей внешности, просто не совсем так, как люди.

Тонкая Кишка соскребала с черепиц свежий голубиный помет. Она загодя прикормила птиц булкой, причем сама не съела ни булку, ни голубей, что довольно сложно, когда ты – гоблин. Но чего не сделаешь ради красоты?

– Блевотня, блевотня, делаю я блевотню!.. – мурлыкала Тонкая Кишка, мешая субстанцию для косметической маски. – Нанесу ее на кожу, чтоб была красивой рожа!..

Когда ей в глаз попал солнечный зайчик, она сначала решила, что то детишки балуются, но потом вспомнила о сигнальной системе, которую в прошлом году выдумал Брехун. Тонкая Кишка спрятала косметическую маску, перекувыркнулась и проскользнула по водосточному желобу к харчевне Поварешки.

Из окна на нее таращился Поддувало. Отчаянно жестикулируя, он показал пальцами на того, кто развалился на диване, и одними губами произнес: отвлеки Тесака!

Тонкая Кишка кивнула и показала два пальца.

Поддувало аж задрожал от возмущения и показал один.

Тонкая Кишка ухмыльнулась и снова показала два. Потом постучала по руке, где носила солнечные часики, показала на храпящего Тесака… и три пальца.

Поддувало так выпучил глаза, что Тонкая Кишка сжалилась и снова показала два.

– Два октогона?! – зашептал он, не выдержав. – Ты что, окирела?!

– По-моему, и правда окирела, – сказал Тесак, хватая Поддувало за шкирку и приставляя нож к горлу. – Но не так, как ты.

Поддувало почуял, как по спине бежит пот. А Тонкая Кишка широко улыбнулась и показала пять пальцев.

– Ну чо, помаши и ты ей, что ли, – велел Тесак, стискивая запястье Поддувала. – Скоро-то нечем махать будет.

– Да я… я… я не вор! – пискнул испуганный гоблин. – Поварешка меня знает!

– Да я тоже тебя знаю, – сказал Тесак. – Ты крыса, которая завелась в моем доме.

Тут, к счастью, на шум прибежала сама Поварешка и подтвердила, что знает Поддувало.

– Понимаешь, папенька, Поддувало барсуки ищут! – сбивчиво защебетала она. – Он прибежал сюда весь в окровавленном, а я ему сказала, чтобы скидывал все быстро, да переодевался! А сама снесла окровавленное в печь!

– Это заслуживает уважения, – постучал себя в грудь Тесак. – Мир, гобло, живи-воруй. Только если все так – почему ты сразу не вышел, не представился, не назвал себя, как положено? Чего спрятался за диваном – меня за стражника принял или за стукача? Это обида, гобло. И почему тут у тебя всякое мужское шмотье валяется, если все в печь снесла? А, дочка? Вот это чьи порты?

– Не мои, – сказал Поддувало.

Это действительно были не его порты.

– Вот что, – сказал Тесак. – Мочу мне в уши лить не надо. Ты, гобло, мою дочь опорочил. Так что теперь ты на ней женишься.

– Я опорочил?! – искренне возмутился Поддувало. – Да она…

– Тихо-тихо-тихо, – сказал Тесак, ломая ему палец. – Кто попал, тот и встрял. Женишься. И получишь бизнес.

– А-а-а!.. а?.. – вскрикнул Поддувало то ли от боли, то ли от радости.