Паргоронские байки. Том 4

Поддувало придумал хороший план. Простой, но хитрый, как любят гоблины. Сегодня был день Железного Горностая, а это праздник Пацифидис, Мирный День. По всему севигистскому миру на Пацифидис принято прекращать боевые действия, приостанавливать войны.

И вот уже много лет вожаки крупных грандтаунских банд собирались на Пацифидис и скидывались на подарки к грядущему Доброму Дню. Наполняли совместно кубышки, что будут преподнесены бургомистру Грандтауна, городскому эдилу и другим вельможам-грызунам.

Раньше это делалось почти что в открытую. Но в последнее время добрый император Чеболдай совсем перестал быть добрым, так что уважаемые искусники в тайных делах начали соблюдать внешние приличия. Сходились они в каком-нибудь ресторане, банях, либо казино, и все делали вид, что ничего такого тут не происходит, а просто случайно встретились несколько старых друзей.

И делалось это обычно в гоблинском квартале. Гоблинам никто не доверял ни на медный дрош, но среди группировок Грандтауна гоблинская диаспора – самая слабая и разобщенная.

Так что сегодня игорный дом Картежника встречал почетных гостей.

Тут были члены Обычной Семьи. Боротские папаши, охраняемые хмурыми сынками. Все в простых, но добротных камзолах из ткани, за отрез которой можно купить хорошего коня.

Были кутающиеся в плащи воры из Крысятника. Почти все – крысолюды, хотя мелькали среди них и приемыши иных видов. Крысолюды – народ детолюбивый. Иногда настолько, что крадут чужих детей и воспитывают, как своих.

Были Воины Дорог в вывернутых наизнанку серых накидках. Они промышляли не в самом Грандтауне, а его окрестностях, но им тоже требовалась доброжелательность городских властей.

Были двое молчаливых брави из Братства Добрых. С пустыми холодными глазами и неподвижными лицами – будто зомби, а не люди.

Были представители тролльской диаспоры. Совсем не похожие на обычных троллей – грубых, невоспитанных и тупых. Эти тролли носили бриллиантовые перстни и очки в дорогих оправах, при них были трости из красного дерева, а в пастях сверкали золотые зубы.

А еще сегодня пришли Зильдона э’Льтази и Ливайн. К ним все обращались «ваша мудрость» и называли мэтрами, хотя они не имели права на такое титулование, будучи магиозами в розыске.

Зильдона представляла астроворов, эту преступную группировку, состоящую из мистерийских ренегатов и их учеников. Ливайн был и того хуже, он говорил от лица Черной Корпорации. Зильдона выглядела, в общем, обычной девушкой, только бледноватой. Лицо же Ливайна будто состояло из сотен чешуек, которые иногда отслаивались, осыпались… а за ними что-то дымилось.

Кого попало сегодня не пускали. Вышибалы Картежника пристально всех осматривали и обычных игроков заворачивали. От гоблинской диаспоры явился самый цвет – Длинный Нос, Крупожор, Плесень и Шмакодявка.

Все важные, напыщенные. Длинного Носа сопровождали его уродливые сыновья-полугоблины. Плесень притащила дочь и трех внуков. При Крупожоре был боевой конструкт, а на поясе висел жахатель. И только Шмакодявка явилась одна, но словно невзначай поигрывала пальчиком, на котором сверкало огневое кольцо.

Поддувало приглашения не получал. Но он тоже возглавлял банду, пусть и не самую авторитетную. Все-таки был достаточно известен в квартале. И когда он с Брехуном и Отравителем подошли к дверям, их не остановили. Только Картежник, который лично встречал гостей, окинул их насмешливым взглядом и спросил:

– Что, Поддувало, пришел за порцией ссанья в рот?

– Из чужого рта не хлебаю, прости, – лениво ответил Поддувало.

Картежник и остальные заржали, Поддувало пропустили. Отзыв на пароль он произнес правильно.

Для участия в игре гоблины вычистили остатки активов, да еще и одолжили денег у Поварешки, пообещав вернуть вдвое. И играл в основном Поддувало – Брехун без устали болтал, а Отравитель плотно обосновался у стола с напитками.

– Герцог – убит! Десятка – дана! Двойка – убита! Солдат – дан! – кричали у одного стола.

– Справедливость!.. Край пропасти!.. Хвост феникса!.. ха-а, глаза Савроморта!.. – выкрикивали у другого.

– Раз-два-три… давай! Чет-чет-чет-чет!.. – ревели у третьего.

Летали карты, катались кости, стучали бабки, хрустели пальцы. Играли в простые азартные игры – «Кто больше», «Жизнь или смерть», «Дай-дай-дай». Картежник, как главный банкомет, стоял на возвышении у большого стола, где собрались самые жирные тузы. Там громоздились кучки октогонов, золотые кругляхи то и дело переходили из рук в руки.

В центре большой залы стоял черный сундук с прорезью в крышке и надписью «Пожертвуйте голодным сиротам». Неважно, кто и сколько выигрывал – с каждого выигрыша он бросал туда полновесный октогон. А поскольку играли все присутствующие неустанно, их деньги постепенно перемещались в жертвенный ящик.