Паргоронские байки. Том 4

Титаны – своего рода живой адамант. Последствия не столь ужасны и необратимы, но титану не нужно особое оружие, чтобы ранить бога. Достаточно собственной плоти. Достаточно титановой силы, наполняющей нутро. Она только и тем отличается от божественной, что не претендует на контроль чего-то иного, кроме самого себя.

Титанам не нужна власть над мирозданием. Титанам достаточно самих себя.

Но боги титанам тоже не нужны!

Эта мысль направила кулак Агапета в могучую грудь. Эта мысль наполнила удар такой силой, что сотрясла Космодана, сотрясла гигантский Грухтахен, оставила трещину в ткани реальности. Бог богов, владыка владык – Космодан закричал от боли, и выплеснулась кровь из рта его, искрящийся дивный ихор.

Точно такой же, как у титанов.

Смертные слабы. Чтобы причинять больше урона друг другу, они делают оружие, выдумывают военные машины, осваивают магию. Титаны тоже проходили все это когда-то, тоже поднимались по лестнице познания. Но в самом конце они достигли такого могущества, что не осталось средств уничтожения, более страшных, чем сами титаны, чем могучие их руки. Без пушек и звездолетов стали они взрывать планеты и гасить звезды, сами по себе сильнее стали любых машин, любых орудий.

Агапет бил Космодана, колотил с неистовой силой – и каждый удар был апогеем разрушения! Каждый оставлял прореху в астральном теле, каждый повреждал высшую реальность божественного организма! Космодан уже начал терять стабильность, стал утрачивать форму, являясь одновременно во всех обличьях, в которых представляет его паства, представляют те несчастные, которым невозможно существовать без мысли о богах!

Чернобородый великан с грозой в волосах. Седой старец с березовым посохом. Закованный в космическую нуль-броню воин с электролазером. Гигантский орел с золотыми глазами. Белогривый конь, чьи копыта – молнии. Могучая дождевая туча. Само небо, что нависает над головой. Космодан был этим всем одновременно – и все это одновременно разил Агапет.

Он как будто почти уже взял верх. Почти победил бога – да не просто бога, а верховного владыку Сальвана. Но в какой-то момент Космодан вдруг распрямил плечи, резко выдохнул – и очередной удар не достиг цели. Ладонь Громовержца поймала кулак Предвечного.

Стиснула божья длань титанову – и захрустели кости. Закричал Агапет. А Космодан посмотрел на него тяжелым взором и вымолвил:

– Довольно.

А потом была молния. Потом ударил Космодан в ответ. Засветился перстень на его пальце, взметнулся божественный электролазер – и опалило Агапета тем, чего тот не выдержал.

Всякому существу свой предел положен, каждому однажды конец наступит. Агапет Предвечный ходил по космосу, как по пашне, руками ловил звездные протуберанцы и грудь в грудь повергал драконов. Думал и бога одолеть, думал и бога пересилить… нет, не хватило титановой силы.

Полоснул Космодан в полную мощь – и осыпался Агапет пеплом. Перестал жить, погиб окончательно.

Прорезало чистый воздух криком, прорезало воплем отчаяния. Кричала Дактеона, жена Агапета, кричал и Катимбер, что за старшего брата его почитал.

Но громче всех был крик Медеора. Подлетел титан, рухнул на колени – и стал собирать пепел… таял тот, рассыпался меж пальцев.

Боль светилась в глазах Медеора, и слезы катились по щекам. Единственный из титанов, он пока не убил никого, ничего не разрушил – и даже пытаться не пытался. Единственный из всех, он хоть и был в битве, но не бился, а следовал жребию – спасал, исцелял, воскрешал.

Не только титанов, но и сальванцев, но и светлых духов. Не делал между ними различий Медеор, и не корили его за то сородичи. Понимали, что таков жребий Животворящего, и не отступить ему от него.

Но и его титановой силе свой предел был положен. После пепла молний Космодановых никого уж не воскресишь. В полную мощь полыхнул Громовержец, не оставил Агапету и тени надежды.

Ни слова не вымолвил один только сын Агапета. Спокойным осталось лицо Аэтернуса… но взгляд застыл, взгляд окаменел.

А многие и не заметили случившегося. У всех титанов были свои битвы, свои поединки – и растянулось поле брани на тысячи вспашек. Горел пламенем сказочный город Гиалис, рассыпались в пыль прекрасные его купола и башни. Исчезали в никуда небесные дворцы, дробили их в щебень могучие исполины. Одни сражались с эйнхериями, другие – с алайсиагами. Падали замертво от кары страшных воздателей и сами заступали им дорогу, разрывали духов в клочья, завершали их послежизнь.

Бился вдали Рузульвет с Якулянгом, богом-драконом. Перестреливались Изгира с Венатой-охотницей. Швырялся огненными вспышками бесстрастный Экольген. Шел сквозь пламя Солары неуязвимый Метерон.

Сражались титаны с богами – и горел пламенем Сальван.

И уже поднимался над всем этим Космодан, оглядывал орлиным взором – кого еще испепелить молниями, кого следующим низвергнуть в бездну? Вот поднял скипетр, вот взмахнул рукой, вот уж сверкнула зарница… и возник на ее пути Аэтернус. Выросший до таких размеров, что и не обозреть, не окинуть взглядом, воздвигся Неразрушимый меж облац, своротил головой какой-то чертог – и принял на грудь молнию Космоданову.