Паргоронские байки. Том 6

Всевидящие Бекуян и Согеян первыми поняли, что грядет. От них это узнал Ксаурр, а от него – Саа’Трирр. Информация попала в сеть кэ-миало и быстро разлетелась по всему миру. Нактархимы, и без того всегда готовые к войне, тоже прекратили мелкие набеги и тоже стали копить силы.

- В такие моменты я рада, что выбрала внешнюю сторону, - прозвучал мягкий голос.

- Даже гохерримы не так кровожадны, чтобы напасть на Сердце, - раздался другой. – Но мне тоже больше нравится внешняя сторона. Тут не так жарко.

Мазекресс и Оргротор обменялись улыбками. Вокруг колыхались лианы, позвякивали дрепте-лец, цветы-колокольцы, от земли поднимался пар, а два Органа сидели прямо на воздухе, с нежностью глядя друг на друга.

Это была не сама Мазекресс, а ее Ярлык, астральная проекция. Основное тело Сердца Древнейшего пребывало поодаль – громадная туша цвета сырого мяса. Безмолвная и неподвижная, без рук, ног или щупальцев, она простиралась здесь уже восемь тысяч лет.

Первое время Мазекресс еще могла перемещаться, хотя и очень медленно. После Разделения она сначала уходила все глубже в землю, скрывалась от кипящих на поверхности битв. Ей помогали Кишки и некоторые кульминаты, а дикие ла-ционне поклонялись, как божеству. У нее была определенная власть над другими Органами, а ее песнь наполняла души забытыми чувствами.

За полторы тысячи лет она проросла сквозь толщу Чаши и объявилась на противоположной стороне. Давно обосновавшиеся тут сурдиты покорно потеснились, молча признали превосходство Сердца, которое по сути тоже Мышца. Ее обитель быстро стала самым цветущим местом в Паргороне... пока на другом конце Туманного Днища не разбил свои сады Оргротор.

Восемь тысяч лет они то ссорились, то мирились, были лучшими друзьями и заклятыми врагами. Их отношения описывали все новые круги, шли по кривой спирали – и сейчас эта спираль вернулась в фазу примирения и приближалась к дружбе.

Население Паргорона постепенно меняется. Рождаются все новые существа, появляются новые лица – а старых с каждым веком остается все меньше. Мир вокруг полон насилия, и даже бессмертные существа в нем периодически гибнут.

Потому те, кто прожил достаточно долго, проникаются особыми чувствами к старым друзьям... и врагам. Бывает сложно отличить одних от других, когда вы знакомы тысячи лет. Когда подобных вам конечное число, когда вы периодически сверяетесь со списком – сколько еще Плоти Древнейшего пребывает в живых?

Оргротор и Мазекресс пытались убить друг друга минимум трижды. Но вот колесо в очередной раз провернулось – и им снова нечего делить, снова нет причин для вражды. Грядущие события важнее тех, что занесли пески времени.

- Жаль, что мы не сделали этого вместе, - сказала Мазекресс, смыкая кончики пальцев. – Мазед, Саа’Трирр... даже Гламмгольдриг...

- Ты знаешь о Гламмгольдриге?.. – моргнул Оргротор.

- Я видела твоих детей. Видела этих... гхьетшедариев. Для кого-то проницательнее айчапа не составляет труда догадаться, от кого ты их породил.

- Другие не догадываются.

- Или считают неприличным давать тебе знать о своих догадках.

Оргротор покачал головой. Конечно, дело было не в этом. Просто далеко не все знали о том, как Оргротор это делает. Многие даже не подозревали о его участии в появлении бушуков и кэ-миало – первых считали детьми только Мазеда, вторых – только Саа’Трирра.

И гхьетшедариев все считали детьми только Оргротора. Даже, кажется, сам Гламмгольдриг. Во всяком случае, интереса к своему потомству он не проявил и никак не намекнул, что ему известна правда.

Но Мазекресс... она-то уж, конечно, все поняла.

- Значит, сегодня ты решила побыть неприличной, - изогнул уголки губ Оргротор. – Тебе ли не знать, насколько это опасно в моем присутствии?

- Возможно, именно этого я и желаю, - спокойно ответила Мазекресс.

По телу Оргротора прошла сладкая, давно не ощущавшаяся дрожь. Он поостыл за последние тысячелетия, утратил пыл с тех пор, как обзавелся полноценными детьми, но теперь его снова взял кураж.

Флирт с Мазекресс. Волнительно. Единственная из вершин Паргорона, которую он все еще не покорил.

Однако...

- Откуда мне знать, что это не очередная ловушка? – игриво спросил Оргротор.

Мазекресс улыбнулась. Ее астральная проекция была удивительно прекрасна, она казалась живой богиней – и в то же время это был только Ярлык. Истинное тело Сердца было гораздо больше Оргротора, было больше даже его дворца. Любому другому она казалась бесформенным чудовищем, горой пульсирующей плоти.

Но Оргротор видел суть. Видел душу. И, как... мнэ... божественному Фаллосу, ему нравилось то, что он видел.

Огромное, но прекрасное создание. Полное жизненной силы и нерастраченной любви. Во всем Паргороне Мазекресс была ему ближе всех по духу, по образу мыслей.

Тем сильнее становилась его ненависть, когда они в очередной раз начинали враждовать из-за эгоистического следования своим интересам. Мазекресс пыталась использовать Оргротора, Оргротор – властвовать над Мазекресс.