Пари

Одним прыжком Денис оказался за спиной торчка и с силой дёрнул его за шиворот выцветшей потной майки. Антон рухнул спиной на пол. Аля кашляла и задыхалась. Её рвало. Бек быстро перевернул девушку на бок, чтобы не захлебнулась. Бросил взгляд на валяющегося наркомана. Тот как жук барахтался на спине и явно был не в состоянии встать. Закинув Алину руку себе на шею, поднял девушку за талию и практически понёс, сам не зная куда. Бас остался лежать, похороненным неизвестно где.

Аля

64

«Во рту горько. Голова раскалывается. Знобит. Уже темно? Где я вообще? А-а-а… Надо открыть глаза. Не могу. Давай „на три“… Раз… два… три… За мной есть стенка. Уже что-то. Вокруг лес какой-то. Кто-то стоит, курит. Запах сигарет. Тянет справа. Кто-то стоит, опершись на мою стенку. В сумерках не разобрать».

– Посиди минуту, я зайду куплю воды.

«Голос Дениса. Пусть это будет он, Господи, пожалуйста. Пусть мне не показалось!»

– Это ты?

– Я. Посиди минуту, пожалуйста. Тебе нужно умыться и попить.

«Точно Бек!»

– Как? Почему ты здесь? Я тебя искала, потом… Князь… и не помню ничего.

– Ничего и не было. Он не успел, сука.

«Впервые слышу, чтобы Бек-Назаров ругался… Аля, это всё, что тебя сейчас волнует, блин?»

– Посиди… одну… минуту.

«Повторил медленно, как психической. Может, не зря».

– Сижу…

«Всё равно встать пока не смогу, даже если очень захочу. Прислоняюсь головой к стене. Закрываю глаза. Мутит… Пришёл. Быстро он. Или я опять куда-то уплыла?»

– Вода, кола. Вода – умыться, кола – лечиться. Тебя тошнило.

«Так спокойно Бек это сказал. Я блевала, а он смотрел? Боже, какой позорный позор».

– Денис, где мы?

«Хорошо бы узнать, конечно».

– Мы в парке за ДК. На скамейке у входа для персонала «Караван-сарая». Толпа пошла смотреть салют…

«Достал мобильник».

– Салют через десять минут. Решил, что здесь точно никого. Был прав.

– Ты всегда прав, я к этому уже привыкла…

«Каждое слово – боль».

– Пей колу, пожалуйста. Ей даже чайники чистить можно.

«Шутит?»

– Ты сердишься?

«Странный вопрос. Откуда вылез вообще? Из глубин похмельного подсознания?»

– На что? Или кого?

«Сел рядом».

– На меня. Что я не пришла, что напилась и всё это устроила…

– Ты устроила?! Князь, скотина! Долбаный торчок! Если бы не надо было тебя оттуда срочно забирать, не знаю, что бы с этим мудаком сделал!

«Бек умеет орать? Аж трясёт всего… Практически на автомате голова упала на его плечо. Глаза сами закрываются… Хлопки. Ещё. Много. Треск».

– М-м-м-м?

«Мычать получается, и ладно».

– Салют у «Троих».

«Видимо, Денис всё ещё здесь».

– Надолго меня вырубило?

– Минут пять-десять. Пей колу. Ты просто не дойдёшь домой. А надо пройтись пешком. В такси или маршрутке опять начнёт тошнить. Просто поверь.

«Почему он не уходит? Охота ему со мной, бухой и облёванной, возиться? Тоже мне рыцарь печального ордена. Не нужна мне эта армия спасения Бек-Назарова. Считает конченой, тупой малолеткой, наверное. Лучше пусть сваливает».

– Зачем?

«Только и могу сказать».

– Что зачем? – отозвался Бек.

«Уверена, он сейчас поднял правую бровь. К бабке не ходи. Киборг, блин».

– Зачем ты со мной возишься. Езжай домой, я разберусь.

«Молчит. Сейчас свалит, наверное. Ну и пускай. Не нужен мне никто».

– Не зачем, а почему!

«Издевается?!»

– Почему?

– Потому что. Пей колу.

65

«„Солнце жаркое встаёт над моею головой…“ Чача Иванов знает о чём поёт. Бред какой-то вчера случился. Сюр!

Давай пройдёмся по хронологии событий и сгорим от стыда?

Артём обнимал шлюшную бэк-вокалистку Сашу, а меня просто слил. Не удостоил ответом ни на эсэмэс, ни на звонки – это р-р-раз. Женёк нахреначился и нёс всякую чушь про то, как АраГор поспорил, на сотку баксов, кажется, что лишит меня девственности. Чушь Петровна! Это д-д-два.

Я в жуткое говно попёрлась за кулисы после выступления „Страмослябов“ искать Бека. На фига – вопрос. И там напоролась на Князя. Это т-т-три. Потом оказалась с тем самым Беком на скамейке в дебрях городского парка. Ну, значит, нашла. Это ч-ч-четыре.

Денис доставил меня домой. Это п-п-пять.

Из бонусов: сотовый не потеряла; папа ничего не сказал, хотя видел, в каком я состоянии припёрлась; мама уже спала, а улетаем мы с систер только завтра – успею очухаться. Башка чугунная. Надо в душ. По-тихому. И телефон на зарядку.

Как проскользнуть по коридору, не привлекая внимания „бывших санитаров“, а ныне хирурга? Ответ – никак. Слышу, что отец на кухне. И по запаху курева, и по звуку телика. Ладно, перед смертью не надышишься. Пошли».

– Доброе утро, пап! Я в ванную.

– Дочура, ты, как помоешься, зайди ко мне, лапочкин!

«Твою ж мать. Папин елейный и вкрадчивый „лапочкин“ – это жопа. Полная жопа.

…После душа намного лучше. Но ещё, конечно, не до конца».

– Доню! Ты всё?

«Приплыли, короче».

– Я тут, пап.

– Сядь, поговорим.

«Села, чё делать…»

– Рассказывай, что пили?

– Джин-тоник.

– С кем пили?

«Надо врать. Ненавижу ему врать. А что делать?»

– С Женько́м, Тёмой и ребятами из их группы.

– И чего твой Артём не проследил, чтобы ты не нажралась, как пьянь подзаборная?

«Пошла жара».

– А с чего бы ему следить? Да и ты меня знаешь, я обычно такие штуки контролирую.

– Аля, а почему вчера пришла в стельку?