Пари, или не будите Лихо

– Жестоко обнадёживать, когда вот здесь молчит, – отрезает он, прикладывая кулак к своей грудной клетке. – Какой смысл в пустых словах и фальшивых расшаркиваниях?

– Зачем ты ей вообще голову морочил? – спрашиваю на выдохе. Кипящая в душе боль перемалывает голос в хриплый шёпот.

– А почему люди берутся за то, чего не умеют? Я верил, что у нас получится. Со временем.

– Так где она теперь, твоя вера?

Матвей разворачивает меня лицом к себе, крепко удерживая пятернёй за скулы, и под его пристальным лихорадящим взглядом хочется выцарапать себе сердце. Ту подлую его часть, которая сейчас обмирает от волнения.

Нет, Вера, ты же взрослая девочка, не ведись. Не вздумай.

Его голос с пробирающей хрипотцой режет по живому:

– Ты серьёзно не понимаешь... Вера?

Натянутое молчание напряжением искрится в воздухе, всё глубже погружая меня в чувство вины. Я сейчас должна быть с Лизой, не с ним! И самое чудовищное здесь – определение "должна" вместо "хочу".

Кажется, миновала вечность до момента, когда машина, выехав загород, притормозила у забора частного дома.

– Сделай лицо попроще, от твоей улыбки шампанского скиснет, – сжимая зубами фильтр сигареты, Матвей придерживает хлипкую калитку и, подняв с тропинки выгруженный из багажника ящик спиртного, размашистым шагом идёт к увитому гирляндами крыльцу.

Нужно признать, дворик хоть и скромный, но выглядит волшебно – снеговики, яркое освещение, рождественский венок на двери...

Едва успев проститься с опасением встретить Новый год в притоне, содрогаюсь от свиста, пролетевшего откуда-то сзади снежка. Крупный ком, метко угодив Матвею между лопаток, рассыпается по кожанке белоснежной кляксой.

– Убит! – раздается прямо за моей спиной.

Чуть не взвизгнув от неожиданности, резко оборачиваюсь и сталкиваюсь с блондином в расстёгнутом пуховике, который разглядывает меня практически в упор, не скрывая откровенного недоверия.

– Привет, – пытаюсь улыбнуться, чтобы скрыть неловкость, но лишь давлюсь булькающим в горле нервным смешком, потому что от цепкого взгляда светло-серых глаз в жилах натурально стынет кровь.

Сбоку слышится жалобный звон бутылок – Лихо опускает ношу на крыльцо.

– Тимур, – протягивает мне руку блондин. – Но можешь называть меня Беда.

Его пальцы вопреки ожиданиям совсем не ледяные, что, впрочем, не мешает холодку пройтись от затылка до самых пят. Какой бы привлекательной ни была внешность Беды, под этим сканирующим взглядом будто покрываешься корочкой льда. Друг Матвея явно в родстве с Медузой Горгоной.

– Вера. Просто Вера.

– Посторонись!

"Детский сад" – нервно усмехаюсь про себя, одним чудом не поймав лбом встречный "снаряд", летящий в сторону ледышки-Тимура.

– Мазила косоглазая, – торжествующе ржёт тот, тоже, очевидно, избежав попадания. Правда следующий снежок Матвея прилетает точно в цель, превращая нижнюю часть лица блондина в подобие жидкой снежной бородки.

– Вот это значит убит! Тут даже зомби не встанет. Запоминай, неуч!

– Задрот!

– Рукожоп!

– Выпендрёжник!

– Встретились Беда и Лихо, – страдальчески возводит к небу глаза появившаяся в дверях русоволосая красавица, чем-то неуловимо напоминающая Лизку. – Проходи, замерзнешь.

– Крепи седло, косячина, – тем временем выплёвывает со снегом друг Матвея и коварной подсечкой заваливает Лиховского в сугроб.

– Я, кстати, Лера – девушка этого идиота, – с нежностью в голосе улыбается голубоглазое создание. Девушка? Я вовремя гашу в себе недоверчивый смешок. Как же её такую благообразную угораздило вляпаться в эту гоп-компанию? – Пойдём за стол. Нарезвятся – прискачут.

Нарезвились друзья спустя четверть часа, не раньше. К тому времени Лера успела перезнакомить меня с немногочисленными гостями, имена которых не получилось задержать в голове, и напоить вином до той кондиции, когда незнакомая компания перестаёт вызывать желание провести весь вечер забившись в укромный уголок за наряженной елью. Мне здесь на удивление нравится, хоть жар от печи затрудняет дыхание, а специфическое чувство юмора присутствующих нередко вгоняет в ступор.

– Чего губки дуешь, – вдруг развязно обнимает меня за талию Матвей, раскрасневшийся и весь взъерошенный после снежного побоища. – Соскучилась?

Повезло я слишком захмелела, чтобы выдать мгновенно возникший протест. Сегодня он меня бесит как никогда, но серые глаза Беды ловят каждую мою эмоцию, а я привыкла честно выполнять свои обязательства.

– А ты как думаешь? – отвечаю туманно, с раздражением отмечая, как ткань моего платья пропитывается остатками талого снега с ладоней Лиха.

Возмущённая таким поворотом, всем весом наступаю ему на ногу. Реакция Матвея не заставляет себя ждать – жёсткие пальцы безжалостно впиваются мне под рёбра, отчего по позвоночнику к пояснице мгновенно простреливает электрический разряд. Только не боли, а удовольствия.

Проблема в том, что любое его прикосновение отзывается патологическим, почти пугающим томлением. Такая реакция отнюдь не делает мне чести, потому что дома в этот самый момент страдает человек ближе которого у меня нет. Человек, который мне верит.