Пари, миледи?

Слова слетели с губ сами по себе. Напряжение, повисшее в кабинете, стало почти ощутимым, и мне показалось, что должно что-то произойти — взрыв, катастрофа, или… еще один поцелуй. Но Стейн резко отвернулся, и дымка вокруг него медленно рассеялась.

Дышать стало легче. А внутри поселилось чувство сожаления по несбывшемуся.

— Кстати, я случайно оказалась в старой части замка и зашла в один из залов, — взяв себя в руки, негромко сказала мужу. — Там все такое… необычное. И саркофаг в центре, и укрывающий его стяг.

— Вы были в Зале славы?

В голосе Стейна отчетливо прозвучала тревога.

— Да. И у меня возник вопрос.

Я сделала паузу, раздумывая, как лучше сформулировать мысль, а Стейн настороженно произнес: — Что ж, спрашивайте.

— Вы ведь знали, что появившийся на моем запястье цветок — точная копия того, что изображен на вашем гербе?

— Знал, — не стал отнекиваться муж.

— Тогда, может, вы в курсе того, что означает его появление?

Я отодвинула манжету и показала Стейну неподвижно застывший цветочек. Тот выглядел совершенно безжизненным и невинным. Словно это не он недавно рвался и почти тащил меня к надгробию.

— Нет, Софи. Для меня это такая же загадка, как и для вас.

Рольф с сожалением качнул головой, выехал из-за стола и взял меня за руку уже привычным жестом, а мое сердце так же привычно забилось быстрее.

— Надеюсь, однажды мы ее разгадаем, а пока, прошу вас, Софи, не ходите в старую часть замка.

— Но почему?

— Там небезопасно. Наверное, Хубер уже рассказал вам об аномалии?

— Да, я знаю, что в замке не действует магия.

— Это не совсем так, — после небольшой паузы произнес Стейн. — Иногда — очень редко, раз в сто-двести лет, в старой части Рендолла происходят неконтролируемые магические всплески. И в такие моменты может произойти все, что угодно. В прошлый раз, при моем деде, обрушилась Восточная башня. В этот — произошел взрыв, а за ним начался пожар.

— Выходит, это не было покушением?

— Вы считали это покушением?

Стейн приподнял бровь.

— Но ведь…

Я запнулась. Не говорить же мужу о твердой убежденности Олли в том, что его хозяина хотят убить?

— А как же та попытка отравить вас? На приеме.

— Поверьте, Софи, эти случаи никак не связаны.

Стейн улыбнулся и едва ощутимо провел подушечкой большого пальца по моему запястью. И эта ласка отозвалась в сердце щемящей нежностью. И захотелось… Да чего только не захотелось — и поцелуев, и объятий, и всего того, что происходит между мужчиной и женщиной в темноте спальни.

Мать-Заступница! Да что со мной такое?!

Я потянула руку на себя.

— Но лорд Каллеман сказал…

— Пусть это вас не волнует, Софи, я сам разберусь со своими недоброжелателями. Не забивайте голову всякими глупостями.

— Ничего себе, глупости, — вздохнула в ответ. — Вообще-то, я хочу быть уверена, что лечу вас не напрасно. Мало удовольствия, знаете ли, когда твои труды пропадают впустую. А так и будет, если вас…

— Убьют? — Усмехнувшись, подсказал Стейн.

Он выглядел абсолютно невозмутимым, и мне стало стыдно за свои глупые чувства. Не хватало еще, чтобы Стейн их заметил и решил, что я навязываюсь.

— Вас это веселит? — Вырывая руку, буркнула в ответ.

Невозможный человек! Сам же признает, что на него покушались, и ничего не делает для того, чтобы поймать злоумышленника.

— Ну не сердитесь, Софи, — мягко сказал Стейн и снова взял меня за руку. Похоже, ему это нравилось. — Как думаете, почему мы здесь?

— Потому что вы соскучились по своему управляющему?

Я не смогла удержаться от иронии.

— И это тоже, — кивнул Стейн. — Но, в основном, из-за того, что в Рендолле не действует магия. И ни один маг не сможет причинить нам вред. А из-за расположения замка сюда довольно трудно проникнуть незамеченным.

— Выходит, в том бокале…

— Там было очень тонкое зелье на основе каллиги, активизирующееся только при накоплении большого количества магии, так что прием оказался идеальным местом для покушения. Невозможно отследить преступника, потому что каждый из тридцати высших, присутствовавших в зале, невольно дал свою силу для активации зелья.

— Умно. Похоже, вам достался очень хитрый и изворотливый противник. Но как вы узнали, что в бокале — отрава?

— Родовой перстень. Он распознает любые яды, магические или обычные. Когда-то этот перстень принадлежал моему предку, Саймону Стейну. Тот погиб при закрытии Грани, а фамильное кольцо, закаленное огнем Разлома, впитало в себя его силу. Наверное, поэтому оно продолжает работать в Рендолле даже при полном отсутствии магии.

И не только оно. Мне все не давали покоя увиденные линии силового каркаса. Они ведь были вполне настоящими.

— А преступник? Вы знаете, кто это может быть?

— Нет, — слишком быстро ответил Стейн.

Он сжал мою ладонь и с сожалением ее отпустил, но мне показалось, что лорд не договаривает.

— Не похоже, чтобы вы действительно этого не знали.

— Неужели? — В голосе Стейна послышалось холодное предупреждение, но мне надоело ходить вокруг да около.

— Да. Уверена, вы догадываетесь, кто преступник, и покрываете его. Но тогда возникает вопрос — почему? И мне кажется, я знаю на него ответ.

— Вот как?

Стейн прищурился.